Я обернулась и увидела Дерека.
– Я не могу надивиться, – сказал он. – Ты пуглива, как котенок.
– Так если ты подкрадываешься и объявляешь о своем присутствии, я испугаюсь меньше, чем когда ты положишь руку на плечо?
– Я не крался…
Он покачал головой, взял две булочки из корзины для хлеба, а затем переложил остальные, чтобы скрыть воровство.
– Я просто хотел сказать, что, если ты и Саймон хотите поговорить, вы не должны делать это за моей спиной. Если только вы этого хотите.
– Мы только…
– Я знаю, что вы делали. Саймон уже рассказал мне. Ты хочешь получить ответы. Я все время пытаюсь дать их тебе. Ты лишь должна спросить.
– Но ты сказал…
– Сегодня вечером. В восемь. В нашей комнате. Скажи миссис Тэлбот, что будешь со мной заниматься математикой.
– Девочкам нельзя там находиться. Неужто она разрешит мне подняться туда, одной, с мальчиком?
– Просто скажи ей, что это для математики. Она не будет возражать.
«Поскольку у тебя проблемы с математикой», – подумала я.
– Все будет... в порядке? Предполагается, что ты и я …
– Скажи ей, что Саймон будет там. И скажи это Тэлбот, а не Ван Доп.
МЫ С РЕЙ МАЛО РАЗГОВАРИВАЛИ в тот день. Она не дулась – Рей не из тех, кто дуется. Она сидела около меня в классе и задавала вопросы, но не было никакого трепа, хихиканья или увиливания от работы. Сегодня мы были одноклассниками, не друзьями.
Перед обедом, когда мы обычно отдыхали или вместе делали домашнюю работу, она взяла свои книги, отправилась в столовую и закрыла за собой дверь.
После обеда, неся грязные тарелки в руках, я последовала за ней на кухню.
– Настала моя очередь стирать, – сказала я. – У тебя не найдется минутки показать мне, как использовать стиральную машину? – я заговорила тише. – И я хотела поговорить с тобой.
Она пожала плечами.
– Конечно.
* * *
– Прости, что не рассказала тебе, – сказала я, когда она показывала кнопки на стиральной машине. – Я... Мне нелегко с этим.
– Почему? Ты можешь говорить с мертвыми. Это клево?
Это вообще не клево – это ужасно. Но я не хотела, чтобы выглядело, будто я жалуюсь. Или, возможно, я просто не хотела быть похожей на тряпку.
Я загрузила первую партию и добавила порошок.
– Стоп, стоп! У тебя потом весь пол в пузырях будет, – она отобрала у меня коробку и вычерпала лопаткой часть моющего средства из машины. – Если ты можешь доказать, что видишь призраков, почему ты им не говоришь?
Совершенно логический вопрос, но от этой мысли какой-то глубинный инстинкт кричал: "Не говори! Никогда не говори!"
– Я–я не хочу говорить всем правду. Еще нет. Не здесь.
Она кивнула и отложила коробку.
– Джилл – бумажный червь с воображением, как у чертежной кнопки. Она будет держать тебя здесь взаперти, пока ты не оставишь эту “призрачную ерунду”. Лучше оставить разговоры о призраках на потом.
Мы начали сортировать белье в тишине, тогда я сказала:
– Причина, по которой я хотела поговорить с тобой в том, что… Ну, в общем, здесь есть призрак.
Она медленно осмотрелась вокруг, обернув футболку вокруг запястья, как боксер, бинтующий руки на бой.
– Не прямо сейчас. Я имею в виду, здесь был призрак. Его же я слышала и прошлой ночью наверху.
Прежде чем появилась Лиз. Весь день я изо всех сил пыталась не думать о Лиз. Если я ее видела, не значит ли это...
Почему я не спросила у миссис Тэлбот, когда я смогу поговорить с Лиз? Я боялась ответа?
– …он сказал?
Я оторвалась от размышлений и повернулась к Рей.
– Хм?
– Что сказал призрак?
– Трудно сказать. Он все время пропадает. Я думаю, что это из-за таблеток. Но он сказал, что хочет, чтобы я открыла ту дверь.
Я показала какую. Она повернула шею так быстро, что поморщилась от боли и потерла ее.
– Ту дверь? – ее глаза блестели. – Запертую подвальную дверь?
– Да, клише, я знаю. Вууу, не входи в запертую комнату, маленькая девочка.
Рей уже подошла к двери.
Я сказала:
– Я подумала, возможно, мы, понимаешь, могли бы проверить. Как ее открыть.
– А то, конечно. Я сделала бы это несколько дней назад, – она покачала ручку. – Как ты живешь с такой неопределенностью?
– Для начала скажу, я вполне уверена, что там ничего нет.
– Тогда почему дверь заперта?
– Чтобы сохранить вещи, которые они не хотят, чтобы мы раздолбали. Мебель для двора. Постельные зимние принадлежности. Рождественские украшения.
– Тела детей Лайл Хауса, которые никогда не вернутся домой...
Она усмехнулась, но я замерла, подумав о Лиз.
– Блин, я шучу. Ты такой ребенок.
– Нет, я просто слишком много смотрела кино.
– И это тоже, – она подошла к полкам прачечной и начала рыться в коробке. – Еще один дрянной замок, даже шестилетка с кредитной картой его взломает.
– Не у многих шестилеток есть кредитные карты.
– Держу пари, что у Тори была. Для таких, как она, и создана эта лечебница, – покачав головой, она подняла губку и уронила ее обратно в коробку. – Богатеньких деток, которые просто пользуются кредиткой, чтобы купить новую пару Timbs [56] . Они крепят дешевые замки на дверях, зная, что вы, ребята, повернете ручку, скажете: “Ах, заперто”, – и уйдете.
– Это…
Она остановила меня взглядом.
– Не так? Мм, но именно так ты и поступила, девочка.
Она размахивала жесткой картонкой – биркой, сорванной с новой рубашки.
– Это неидеальный вариант, – пробормотала она, сунув кусочек между дверью и стеной. – Но так… – она покачала бумагу и выругалась. – Или возможно так… – она сильно и резко дернула вниз, и тут раздался разрывающийся звук, и картон порвался пополам –… не получится.
Еще больше проклятий, некоторые из них были довольно креативными.
– Кусочек застрял... Здесь, позволь мне.
Я схватила край ногтями, что было бы намного легче, будь они у меня. Когда я проснулась в больнице, мои ногти были подрезаны под корень, словно они боялись, что я покончу с собой, расцарапав шею. Мне удалось поймать картон, потянуть... и оторвать еще один кусок, оставив большую часть бумажки втиснутой в щель, где никакие ногти, даже длинные, не смогли бы ее достать.