— Нет, не холод причина того, что вы дрожите.
— А что же тогда?
— Просто вы боитесь меня.
Он ожидал, что она опять солжет ему, но не угадал.
— Да, — вымолвила она, — я боюсь вас. А еще я боюсь вашу собаку.
— Мне нравится ваш ответ.
Он наконец отпустил ее. Но она была так удивлена его замечанием, что забыла отнять свою руку.
— Вам нравится, что я боюсь вас? Он улыбнулся:
— Что вы боитесь меня, я уже понял, Джоанна. Мне нравится, что вы сами сказали мне это. Вы не смогли солгать.
— Вы бы догадались, что я лгу.
— Конечно.
Это прозвучало у него нестерпимо высокомерно, но она не обиделась — ей казалось, что такой огромный, неустрашимый воин и должен быть высокомерным. Спохватившись, она убрала руку и оглянулась, осматривая вход, который они миновали. Справа поднималась широкая лестница с деревянными перилами, украшенными резным орнаментом. За лестницей начинался коридор, и слева от входа виднелась большая зала. Она была разрушена. Джоанна остановилась на верхней ступеньке и глядела на развалины. Стены обуглились, а крыша залы, от которой мало что осталось, нависала широкой полосой, удерживаясь на потемневших опорах. В воздухе висел застарелый запах дыма.
При виде этого опустошения у нее сжалось сердце, и она почувствовала, что готова заплакать.
Мак-Бейн наблюдал за сменой выражения ее лица.
— Это сделали люди моего мужа, не так ли? — Да.
Она обернулась и посмотрела на него. Он увидел в ее глазах глубокую печаль и понял, что у нее есть совесть. Это ему чрезвычайно понравилось.
— Здесь совершилась ужасная несправедливость.
— Это правда, — согласился он. — Но вы за нее не ответственны.
— Я могла бы попытаться ходатайствовать перед мужем…
— Сомневаюсь, чтобы он прислушался к вам, — возразил Мак-Бейн. — Скажите-ка мне вот что, Джоанна. Знал ли ваш супруг, что его вассал был причиной здешнего разорения?
— Он знал, на что способен Маршалл, — отозвалась она.
Мак-Бейн кивнул. Сжав руки за спиной, он продолжал разглядывать ее.
— Вы постарались загладить сделанное, — заметил он. — Вы послали сюда брата за Маршаллом.
— Этот вассал возомнил себя полубогом. Он не пожелал даже слушать, что Рольф умер и что здесь он уже не нужен.
— Он вообще не был здесь нужен. — Голос Мак-Бейна прозвучал резко и тяжело.
Она кивнула в знак согласия:
— Да, он вообще был здесь не нужен. Он вздохнул.
— У Маршалла оказалась власть. Очень немногие люди смогли бы отказаться от нее.
— А вы смогли бы?
Ее вопрос удивил его. Он собирался ответить, что, мол, конечно, он смог бы, но его положение лаэрда было внове ему, и, если по-честному, то не знал, сумел бы он отказаться от достигнутого.
— Я еще не прошел искуса, — признался Мак-Бейн. — Надеюсь, однако, что для пользы клана я смогу сделать все, что бы от меня ни потребовалось; но я не могу ничего сказать наверняка, пока не встал перед таким выбором.
Его честность понравилась Джоанне, и она улыбнулась:
— Николас сердился на вас из-за того, что вы не разрешили ему преследовать сбежавшего Маршалла. Он рассказывал, как вы поспорили, а затем вы заставили его крепко уснуть Л когда он открыл глаза после этого сна, Маршалл валялся у его ног.
Мак-Бейн улыбнулся. Николас, конечно же, смягчил эту кровавую историю.
— Вы согласны выйти за меня, Джоанна?
Он произнес это, выделяя каждое слово. Теперь он не улыбался. Джоанна собралась духом в предчувствии его гнева и медленно покачала головой.
— Объясните мне причину вашей нерешительности, — приказал он.
Она еще раз покачала головой. Мак-Бейн не привык, чтобы ему перечили, но теперь он постарался не выказать своего неудовольствия. Он не мог похвастать умелым обращением с женщинами, он понятия не имел, что это такое — ухаживать за дамой.
Зачем, Господи Боже мой, в первый раз они предоставили Джоанне право выбора? Николас мог бы просто сказать ей, что собирается выдать ее замуж, и на этом все было бы кончено. И не было бы сегодняшнего спора. Проклятье, сейчас уже прошла бы половина брачной церемонии, и они бы уже обменивались обетами!
— Я не люблю робких женщин. Плечи Джоанны выпрямились:
— Я не робкая, — заявила она. — Меня учили быть осмотрительной, милорд, но я никогда, никогда не была робкой.
— Я вижу. — Он не поверил ей.
— Я просто не люблю высоких мужчин, пусть даже и красивых.
— Вы находите меня красивым?
Как он ухитрился обратить ее слова в комплимент? К тому же он казался удивленным, как будто действительно ничего не знал о своей красоте.
— Вы неправильно поняли меня, сэр, — сказала она ему. — Красота свидетельствует против вас. — Она не стала обращать внимания на скептическое выражение его лица и повторила: — И я особенно не люблю рослых мужчин.
Она знала, что это звучит нелепо, но ее это не волновало. Теперь она не отступала: она смотрела прямо ему в глаза и хмурилась. Ее руки были сжаты на груди, а шея напряглась из-за того, что ей приходилось смотреть на него, запрокинув голову.
— Что вы думаете о моих словах, милорд?
В ее позе и голосе чувствовался вызов. Теперь она смело стояла перед ним. Внезапно ему вновь захотелось расхохотаться.
Вместо этого он вздохнул.
— Это сумасбродные слова, — сказал он ей так искренне, как только мог.
— Возможно, — согласилась она. — Но это не меняет моих чувств.
Но Мак-Бейн решил, что он уже потратил на этот спор достаточно времени.
— Истина состоит в том, что вы не уедете отсюда. Вы останетесь со мной, Джоанна. Завтра мы должны пожениться. И это, между прочим, уже не слова. Так оно и будет.
— Вы женитесь на мне против моей воли?
— Женюсь.
Черт, она опять перепугалась. Такая реакция не устраивала его. Он решил попробовать снова прибегнуть к разумным доводам. В конце концов, не людоед же он! Он может быть и разумным.
— Разве за эти несколько минут вы изменили свое решение и теперь хотите снова вернуться в Англию? А Николас рассказывал мне, что отъезд из Англии весьма привлекал вас.
— Нет, я не изменила своего решения, но…
— Но вы можете заплатить деньги, которые ваш король требует с незамужних женщин?
— Нет.
— Или вам необходим барон Уилльямс? Николас говорил мне, что этот англичанин желал бы жениться на вас. — Он не дал ей времени для ответа. — Не в этом дело. Я просто не позволю вам уехать. Никто другой не получит вас.