— И что же милорд говорит об их поведении?
— Я не рассказывала ему. И никому другому тоже, Огги. Я должна сама с этим справиться.
Огги оперся на руку Джоанны, и они стали спускаться с крутого холма:
— Вы уже достаточно долго здесь пробыли, так?
— Почти двенадцать недель.
— И вы довольны проведенным у нас временем, не так ли?
Она кивнула:
— Довольна.
— А почему?
Этот вопрос удивил ее. Она пожала плечами:
— Здесь я… свободна. И здесь я в безопасности, — поспешно прибавила она.
— Вы были словно голубка с подбитым крылом, — сказал Огги. Он дружески похлопал ее по руке. — И более робкого человека я не встречал.
— Теперь я не робкая, — возразила она. — По крайней мере, когда я с вами.
— Я вижу, как вы меняетесь. Но другие не видят этого. В свое время, думаю, и они заметят, что вы стали капельку бойчее.
Она не знала, упрек это или похвала.
— Но воровство, Огги. Что я могу сделать со своим мужем?
— Оставьте все как есть, — предложил он. — Правду сказать, я не могу возмущаться маленькими кражами. Милорд обещал привезти мне ячменя, и я хочу получить его, грешно это или нет. Это для приготовления моего напитка, — прибавил он, кивая головой. — Англичане вылакали все мои запасы, девушка. — Он фыркнул от смеха, наклонился ближе к ней и прошептал: — Однако они не добрались до бочонков с жидким золотом. Они не знали об их существовании.
— Что это за бочонки с жидким золотом?
— Вы помните пространство между соснами позади холма?
— Ну да.
— Прямо за ним пещера, — пояснил он. — Она вся забита дубовыми бочонками.
— А что в этих бочонках?
— Живая вода, — ответил он. — Налиток, которому десять, а то и все пятнадцать лет. Готов спорить, что у него превосходный вкус. Эти бочонки полны жидкого золота. Как-нибудь на днях возьму вас с собой, чтобы вы сами составили представление о нем. Англичане не тронули их только потому, что не знали об их существовании.
— А мой муж знает об этой пещере?
Огги довольно долго обдумывал ее вопрос, прежде чем ответить.
— Я не стремился рассказать ему об этом, — признался он, — и я единственный, кто помнит, как старые маклоринские вожди схоронили эти бочонки. Конечно, они об этом никому не говорили, но я однажды днем выследил их. И когда я обращаюсь мыслью к этому делу, я успокаиваюсь, — прибавил он.
— А когда вы в последний раз были в этой пещере?
— Несколько лет назад, — сказал ей Огги. — А заметили ли вы, Джоанна, что, когда вы носите макбейновский плед, вы играете прилично, но, как только вы надеваете маклоринские цвета, вы не можете попасть в цель?
Конечно, он говорил вздор. Ему нравилось поддразнивать ее. Она подумала, что такова его манера выражать свою привязанность.
Во дворе Джоанна заметила Кита. Она поклонилась ему и поспешила мимо. С той минуты, как он объяснил ей настоящее значение того прозвища, которым наградили ее маклоринские женщины, она чувствовала себя с ним неловко.
К тому же ей хотелось вымыть руки до того, как вернется муж. Он мог быть весьма неразумен в своих претензиях к се внешнему виду, но, поскольку он требовал от нее немногого, она старалась угодить ему, когда это было возможно.
Джоанна начала подниматься по лестнице в дом, когда позади нее раздались крики. Она обернулась и увидела солдат, бегущих к ней. Некоторые держали обнаженные мечи.
Она не поняла, из-за чего вся эта суматоха.
— Войдите в дом, миледи. И закройте за собой дверь! — крикнул ей Кит.
Джоанна не собиралась спорить с солдатом или задавать ему вопросы. Может быть, их атаковали враги. Она бросилась выполнять то, что ей было велено.
Но тут до нее донесся низкий угрожающий рев. Она вновь обернулась и увидела любимца своего мужа, медленно пересекающего двор. При виде собаки она вскрикнула: Дамфрис был весь в крови. Со своего места она смогла рассмотреть, что весь его левый бок разорван в клочья.
Собака пыталась добраться до дома, чтобы там умереть. Глаза Джоанны наполнились слезами, когда она увидела усилия Дамфриса.
Солдаты описывали широкие круги вокруг пса.
— Войдите в дом, леди Джоанна! — Кит еще раз проревел свой приказ.
И тут она поняла, что они собрались сделать. Они хотели убить волкодава, чтобы положить конец его мучениям. По их настороженности было видно, чго они опасаются Дамфриса.
Но Джоанна не могла позволить кому бы то ни было причинить вред собаке! Один солдат уже начал приближаться к псу с мечом, занесенным для удара.
— Оставьте его!
Ярость в ее голосе остановила солдата. Все обернулись, чтобы взглянуть на нее; от изумления они разинули рты.
Кое-кто из маклоринских солдат послушно отступил от собаки, но макбейновские воины не двинулись с места.
Кит бросился к лестнице и схватил Джоанну за руку.
— Вам не следует смотреть, — сказал он. — Пожалуйста, идите в дом.
Она вырвала свою руку у солдата:
— Дамфрис просто хочет войти в дом. Он уснет у камина. Вот чего он хочет. Держите двери открытыми, Кит. Выполняйте!
Она выкрикнула этот приказ и лишь потом обернулась к солдатам. Она не думала, что Дамфрис позволит хоть кому-нибудь из них помочь себе. Пес, постоянно спотыкаясь, медленно подбирался к лестнице. Было ясно, что он страшно мучается.
— Миледи, по крайней мере не злите его!
— Скажите своим людям — пусть не мешают ему войти.
— Но, миледи…
— Делайте, что я приказываю! Если хоть кто-нибудь прикоснется к Дамфрису, он ответит за это!
По тону ее голоса Кит понял, что спорить с ней бесполезно. Он отдал команду, затем снова взял хозяйку за руку и попытался отвести ее подальше от входа.
— Двери, Кит! Пусть они будут открыты настежь.
Джоанна не сводила глаз с собаки, отдавая этот приказ. Лила и Мэган, две маклоринки, в обязанности которых сегодня входила уборка большой залы и верхних комнат, бегом спустились к дверям.
— Великий Боже, — прошептала Мэган. — Что с ним случилось?
— Отойдите, миледи, — крикнула Лила. — Бедняжка Дамфрис. Ему не одолеть лестницы. Они убьют его …
— Никто его не тронет, — оборвала ее Джоанна. — Мэган, принесите мне иголки и нитки. Лила, у меня под кроватью лежит сумка с травами и медикаментами. Подайте ее сюда.
Дамфрис обессилел на третьей ступеньке. Он заскулил, и попытался снова подняться, и то рычал, то визжал. Джоанна больше не могла этого выносить. Она поначалу решила, что подойдет к псу, когда он уже будет в доме у очага, но теперь поняла, что ему самому не добраться до камина.