Остаток путешествия через океан Лукас провел в борьбе со своей страстью. К тому времени как они высадились в Бостоне, он ощущал себя людоедом и развратником. И только его выдержка помогала ему не стать токовым на деле. Тэйлор хотела, чтобы он продолжал спать в их каюте каждую ночь, даже после того как стих шторм. Разумеется, она не попросила об этом напрямую. Она ходила вокруг этой темы кругами почти целый час и привела самый нелепый, с его точки зрения, аргумент; что им следует продолжать по-дружески спать вместе только ради него. У нее хватило нахальства заявить, что она делает ему огромное одолжение.
Слушая ее пространное объяснение, Лукас догадался, что она просто боится оставаться одна, но слишком упряма, чтобы сознаться в этом. Шторм, безусловно, очень напугал ее. А с ним ей было спокойно, и это можно было считать своего рода комплиментом. С другой стороны, ирония заключалась в том, что, имей она хоть малейшую возможность проникнуть в мысли Лукаса, его она стала бы бояться гораздо больше.
Последняя ночь на «Эмеральде» была особенно трудной. Он долго ждал и, когда, по его мнению, Тэйлор уже крепко спала, вошел в каюту как можно тише. И увидел, что она сидит на стуле в ночной рубашке и шали и в белых шлепанцах с забавными атласными бантиками. Она расчесывала волосы. И напевала что-то себе под нос. Как под гипнозом, Лукас сделал несколько шагов, потом остановился и долго не отрываясь смотрел на нее. Она приветливо улыбнулась ему. А он нахмурился в ответ и, резко повернувшись, направился к выходу. Ему хотелось выбежать, но он заставил себя идти.
– Куда вы? – Тэйлор поспешно положила расческу на чемодан рядом со стулом и встала.
– Наверх, на палубу, – не оборачиваясь, отвечал он.
– Пожалуйста, не уходите, мне необходимо поговорить с вами.
Он протянул руку к дверной ручке.
– Ложитесь спать, Тэйлор. Мы поговорим завтра.
– Но я должна поговорить с вами сейчас.
От отчаяния Лукас скрипнул зубами. Из этой пытки, судя по всему, выхода не было. Сейчас ему снова придется смотреть на нее, видеть ее в этом тоненьком пеньюаре и рубашке и делать вид, что ему все равно.
Он уже начинал представлять, что скрыто под ними…
– Черт!
– Прошу прощения, что вы сказали?
Лукас повернулся к ней, скрестил руки на груди, облокотился о дверь и громко вздохнул. Так громко и с такой силой, что ее хватило бы, чтобы раскачать корабль.
– О чем вы хотите поговорить?
– О нас, – выпалила она.
Он повел бровью. Тэйлор натянуто улыбнулась. Она изо всех сил старалась на пугаться его грубоватой манеры обращения. Ей не хотелось спорить с ним. Если честно, она терпеть не могла никаких стычек и ссор. Она всегда была и оставалась миротворцем. В детстве и юности она не раз говорила Мадам, как бы ей хотелось, чтобы все ладили друг с другом. На что бабушка отвечала ей, что желание ее совершенно недостижимо. Теперь, когда она уже была взрослой, то ставила более достижимые цели, например, сейчас ей хотелось, чтобы они могли поладить с Лукасом.
– Я сделала или сказала что-нибудь, чем обидела вас?
– Нет.
Она старалась вести себя спокойно. Не хотелось показывать ему, что эта тема расстраивает ее.
– Вы уверены?
– Да, уверен.
Но она не поверила ему.
– Вы провели большую часть путешествия, избегая меня. Мы ни разу не разговаривали дольше пяти минут, и меня не оставляет мысль, что я сказала что-то…
Он прервал ее, не дав закончить фразу:
– Уже поздно, Тэйлор. Ложитесь спать. Завтра мы…
Тут она перебила его:
– Завтра мы покидаем корабль. Нам необходимо до этого обсудить наши планы. Я не желаю говорить о таких личных вещах в присутствии посторонних.
Тэйлор изо всех сил сжимала руки, что выдавало ее волнение. И лицо ее раскраснелось. Лукас чувствовал себя чертовски виноватым, потому что понимал: это все из-за него. Конечно, она права. Он действительно избегал ее. Делал все возможное, чтобы держать дистанцию. Но не собирался объяснять почему. Не мог же он, в самом деле, сказать ей правду!
Он вел себя благородно, что для него самого чрезвычайно важно, но она никогда об этом не узнает. Лукас оторвался от двери, прошел в другой конец каюты и сел на стул, с которого только что встала Тэйлор. Откинулся на спинку, вытянул свои длинные ноги и внимательно посмотрел на нее.
Тэйлор подошла сбоку к постели, села и сложила руки на коленях. Она не сводила с него глаз. У нее было твердое намерение получить ответы на свои вопросы, даже если придется просидеть всю ночь. Она полагала, что ведет себя благородно, что, с ее точки зрения, было самым главным, ибо она решилась объясниться с Лукасом Россом, даже если это приведет к откровенному яростному спору. Ей становилось плохо при одной мысли об этом.
Его прекрасная недоступная жена выглядела несчастной. Чувство вины в нем усилилось десятикратно. Он решил сообщить ей только полуправду.
– Я действительно старался избегать вас по мере возможности, – признался он, добавив про себя: И это было чертовски трудным испытанием. Они находились на одном корабле, и, видит Бог, «Эмеральд» постоянно уменьшался в размерах с того времени, как они покинули Англию. – Это было нелегко, – произнес он вслух.
– Правда?
– Да.
– Почему?
– Послушайте, Тэйлор. Я дал обещание вашей бабушке, что буду заботиться о вас. Я старался, чтобы никто не тревожил вас и чтобы все было в порядке, и в то же время держал дистанцию. Черт побери, это было трудно.
Она казалась смущенной. Расчесала пальцами волосы. Ему хотелось попросить ее, чтобы она больше так не делала. Этот жест провоцировал и возбуждал. Она воистину была обольстительницей, хотя сама это-го не знала. Лукас чувствовал, что скоро его можно будет причислить к лику святых.
– И все же вы не объяснили, почему чувствовали необходимость избегать меня, – напомнила она ему.
Тэйлор была похожа на медведя, который отведал меда. Сдаваться она не собиралась. Он подумал, что у него остался только один выход. Он солжет ей.
– Я не хотел, чтобы вы привязывались ко мне.
И вновь обрел чувство гордости за себя. Он солгал и не рассмеялся. Она смотрела на него, нахмурившись.
– Это вы серьезно или шутите со мной? – И, не давая ему времени на ответ, почти прокричала:
– Я, между прочим, ваша жена!
Черт, опять она пропустила волосы между пальцами. Он почти ощутил их шелковистость на своих пальцах, почти услышал их аромат, почти…
Лукас закрыл глаза, чтобы не смотреть на нее. Он был противен сам себе. Выдержки у него не больше, чем у козла.