Окружающее марево цвета свежепролитой крови неохотно отступало перед всепроникающей зеленью. Меня мягко и осторожно выталкивало из багровых глубин беспамятства, пока…
– Вашу мать четыре раза!.. – выругалась я и резко села, озираясь вокруг и хватая пересохшим ртом воздух.
Бредовая Чащоба. Догорающий костер. Страдальческие лица подруг. Я провела ладонью по лицу – холодные капли, собираясь в грязные ручейки, по-хамски сбегали за шиворот. Снова мокрая и закоченевшая, как утопленница. Неужели нельзя как-нибудь поделикатней привести меня в чувство?
– Сестры! Сколько можно терпеть этот произвол? – хрипло воззвала я к стоящим надо мной девушкам. – В следующий раз похлопайте меня по щекам, дайте понюхать что-нибудь непотребное, хоть портянки – запах после дневного забега мертвого поднимет, но не надо на меня сразу выливать столько воды. Никакой одежды же не напасешься!
– В следующий раз получишь оплеуху, договорились, – отрубила Кирина, рывком поднимая меня на ноги. – Собираемся. Светает уже.
Лес покачнулся, кровь бросилась в голову, пошумела там и утихла. Окружающее распалось на чехарду цветных пятен. Кости ломило, собственное тело казалось чучелом, набитым соломой. Силы – ноль.
Плохо. Да и подругам, похоже, не легче.
И если побледневшая Кирина невозмутимо занималась сборами, то Эона, крепко обхватив себя руками, раскачивалась из стороны в сторону и тихонько поскуливала.
– Расскажешь? – как бы между прочим спросила неранка, утрамбовывая в мою сумку грязную одежду.
– Что? – Я с трудом сфокусировала на ней взгляд.
– Почему я себя так погано чувствую? – Вопрос был задан самым обыденным тоном.
Ноги вроде бы перестали разъезжаться. Уже неплохо.
– Что просили, то и получили. – Я отвела от девушки виноватый взгляд.
– А именно? – Все тот же вежливый интерес.
Руки тоже перестали мелко трястись, только подрагивали заледеневшие пальцы. Еще лучше.
– Магию заказывали? – Будто так неясно.
– В Чащобе?
«Теперь мы об этом вспомнили!» Раньше надо было волноваться, точно.
– В ней. – Мои зубы постукивали от холода. – Все не так уж и трудно – если знаешь как. Вся хитрость: выклянчить у Чащобы побольше Силы, а дальше хоть морок Пятого Легиона лепи…
– Меня не это занимает, а почему мои кишки точно узлом завязали! – Наконец-то подозрительно невозмутимую Кирину что-то проняло. – Так что будь добра, Рель, растолкуй!
– Растолковать… – голова будто набита прелыми опилками – какие уж тут объяснения? – трудно. Ты знаешь, что такое аура?
Кирина осторожно покачала головой.
– Аура – это… магическая оболочка, которой наделено каждое живое существо, и… – я, прикладывая огромные усилия, пыталась припомнить, что говорила аалона Ренита, и одновременно выражаться попроще – это не способности к магии, а просто отражение… не знаю, как лучше сказать… хорошо, пусть будет души… хотя и это неправильно. У кого-то аура больше, у кого-то меньше. И любой маг, а особенно магическое создание, прежде всего ориентируется именно на нее, так как внешность можно поменять, а изменить ауру очень трудно. У зайцев, понятно, она маленькая, слабая, и я щедро добавила им до нашего полного размера, подкрепив Иллюзией. Правда, теперь у нас от этого покрова осталось… мало что… и мы, само собой, уязвимее. Любое магическое воздействие будет… ммм… в общем… лучше, чтобы его не было.
Даже Эона перестала стонать.
– Зато нас по этой слабой тени почти невозможно засечь, – преувеличенно бодрым голосом закончила я и в качестве отвлекающего маневра тоже занялась сборами, искоса поглядывая на неранку.
Костер умирал. Прожорливые язычки пламени жадно доедали обломки хвороста. Небо грозило вот-вот заалеть в смущении перед быстро наступающим утром.
– Ты хочешь сказать, одно простенькое заклятие – и мы в чертогах Богини?!
– Ну-у… – Я не отваживалась смотреть девушкам в глаза.
– Рель!!! – Теперь уже стало заметно, что Кирина, несмотря на деланое спокойствие, держится из последних сил.
– Это ненадолго. – Самочувствие помаленьку если и не приходило в норму, то определенно улучшалось. – Мороки закляты на крови, и, как только она смоется, все вернется на свои места. Догадайся, куда бегут наши зайцы?
– А если их поймают раньше?
– Все зависит от уровня мага… профилирующей школы… там много вариантов. Вряд ли заклинание действует больше суток… плюс-минус пара часов.
– А убьют?
– Ничего страшного, – отмахнулась я, роясь в сумке в поисках чем бы вытереться. – Они сгорят красивым синим пламенем, как и в случае любого другого заклинания этой группы, нарушенного столь бесцеремонным образом. Зайчиков, конечно, жаль, но нас еще жальче…
Предутренняя прохлада прибавила зубовному стуку бойкости.
Куда же подевался мой плащ?
Он разоренным гнездом валялся неподалеку.
Данила. Данилка. Данечка… Мой… сын.
Его имя отозвалось гулкой пустотой внутри. Боль утраты мясницким ножом резанула сердце, кромсая его на куски.
Сумка выпала из рук.
Мой Данька!
Как я могла про него забыть?
– Рель! – Девушки бросились ко мне. Кирина успела первой, подхватив меня под локоть и осторожно помогая сесть.
– Рель, что с тобой? – Рядом упала на колени Эона и испуганно переспросила: – Случилось что-то, да?
«Неожиданно случилось материнство. И так же неожиданно прошло. Не мать, а кукушка!» Умеешь ты испоганить все чистое, доброе и светлое.
«Нашлось бы что испортить». Но он был такой…
«Был. Надо будет, еще придумаешь. А если хочешь настоящего – добро пожаловать во дворец. Там тебе сыночка быстро заделают». Тьфу, пошляк!
– Все… все в порядке, – через силу прошептала я, пряча набежавшие слезы за длинной челкой. – Уже лучше… не волнуйтесь.
– Точно? – Кирина настойчиво пыталась заглянуть мне в лицо. – У тебя взгляд был такой… будто умер кто…
Умер.
Да, замечательная вышла бы из меня мать для мессии: даже за выдуманным ребенком уследить не смогла.
– Почему…
– Потому, – зло отрубила я, вставая и подбирая брошенную сумку. – Пойдем дальше или здесь заночуем?
К разговорам о Даньке я еще не готова. Да и вряд ли когда-нибудь буду…
Чащоба с неохотой, но все же отпустила загостившихся путников. Тяжесть поклажи пригибала к земле. Ноги еле приподнимались, цепляясь одна за другую, тело не слушалось, глаза беспрестанно слезились. Спутницам было не лучше. Выбираясь из леса, мы постоянно натыкались на кустарник, деревья и друг друга.