Магнусу не терпелось поскорее покончить с этим делом, его раздражала уклончивая тактика старика, но он решил, что Олав так ведет себя, повинуясь родительскому долгу, и промолчал. Викинг даже предположил, что его собственный отец поступил так же, когда один молодой человек попросил руки младшей сестры Магнуса, Ингун, которая в конце концов решила не выходить замуж и поселилась у брата на ферме.
– Хорошо, Олав, – улыбнулся Магнус, вспомнив о своих близких. – Я вернусь завтра утром, чтобы поговорить о выкупе. – И он вышел из лавки, даже не попрощавшись.
У Олава руки чесались, так хотелось схватиться за кинжал. В то же время и птичье перо представлялось очень соблазнительной покупкой. До чего ему хотелось увидеть, как из горла викинга хлынет кровь! Что касается пера, то король Гутрум, безусловно, щедро отблагодарит своего верноподданного. Пожалуй, не стоило отпускать викинга. Ведь завтра будет труднее сторговаться насчет пера. Наверняка кто-нибудь проболтается Магнусу о том, как ценен его товар.
Олав невольно откладывал разговор с Зарабет. Он чувствовал себя преданным, оскорбленным и знал, что в порыве ярости мог бы убить ее.
Что же делать?
Он привык считать падчерицу своей собственностью и ни за что не хотел расставаться с ней, как не мог отказаться и от мысли обладать ею. Но этот Магнус Харальдсон – крепкий орешек! Совсем не похож на сына простого торговца, которого можно легко обвести вокруг пальца. Такой решительный и сильный человек ни перед чем не остановится, чтобы добиться своего.
Олав постарался успокоиться и принялся за работу: вел переговоры с другими торговцами, показывал товар покупателям. Он всегда заключал сделки в свою пользу и оставался при хорошем барыше, потому что был хитер, терпелив и умел быстро считать.
Олав перешел из лавки на жилую половину дома и сразу заметил необычно яркий румянец на щеках Зарабет и манящий блеск ее зеленых глаз. Отчим мгновенно возбудился. Такого прекрасного создания он в жизни не встречал, даже Мара не могла бы сравниться по красоте со своей дочерью! Олав жаждал взять ее немедленно, но понимал, что этим все только испортит. Ему оставалось лишь с болью следить за плавными движениями падчерицы, накрывающей на стол.
Зарабет достала из кастрюли кусок аппетитно пахнущей тушеной баранины и положила его на блюдо. Затем поджарила на решетке несколько ломтей хлеба и завернула их в шерстяную ткань, чтобы они не остыли. Олав подождал, пока она обслужит его и сядет за стол рядом с маленькой идиоткой, и только после этого заявил:
– Викинг по имени Магнус Харальдсон заходил ко мне в лавку сегодня. Он хочет торговать со мной.
– Торговать? – переспросила Зарабет, подняв изумленный взгляд и чуть-чуть побледнев.
– Да. Он привез из Лапландии птичьи перья, которые как раз нужны королю Гутруму. Возможно, ты слышала…
– Перо? Он говорил о пере?
– И еще кое о чем, – улыбнулся Олав, заметив в ее взгляде страх. – О шкурках ондатры и бобра.
Зарабет побелела как полотно, но не проронила ни слова. Отчаяние сковало ее. Отчим же расплылся в самодовольной улыбке и, пожав плечом с видом полного безразличия, небрежно добавил:
– Еще он что-то говорил о том, будто хочет взять тебя в жены. Девушка откинулась на спинку стула, вздох облегчения сорвался с ее губ, и она тут же подалась вперед:
– И что ты ответил ему?
– Сказал, решать будешь ты… Я предложил поговорить о выкупе только после того, как ты подтвердишь, что согласна стать его женой. Ты этого хочешь, Зарабет?
– Я знаю его всего пару дней, Олав. Но у меня такое ощущение, будто мы давно знакомы. Понимаю, это звучит странно но я чувствую, что он добрый и сильный человек. И мог бы стать мне хорошим мужем.
– Ты говоришь так, словно речь идет о достоинствах и недостатках нового платья. Он мужчина, Зарабет. Значит, груб. и жесток, он привык получать то, что хочет, любой ценой. Олав так разгорячился, что не заметил, как перешел на крик. – А ты, глупая девчонка, разве не понимаешь, что он чудовище? Или совсем потеряла глаза и не видишь, как викинг безжалостен и кровожаден?!
Зарабет погладила по головке сестру, напуганную неожиданным криком.
– Не бойся, малышка. Все хорошо. Ешь капусту, она мягкая и вкусная, – успокаивая Лотти, она поднесла к губам девочки полную ложку.
Только когда сестра стала медленно и задумчиво жевать, Зарабет снова обратилась к отчиму:
– Ты такой же, как и он, Олав. По крайней мере отец твой был таким.
– Возможно, но я живу своим умом, не хватаюсь чуть что за саблю и топор. Я не совершаю набегов на земли короля Альфреда, не убиваю людей и не продаю их в рабство.
– Полагаю, что втайне ты мечтаешь об этом.
Олав угрожающе прищурился и наклонился к ней через стол.
– Возможно, но речь сейчас не об этом. Скажи по крайней мере, что ты согласна подождать и подумать немного. Ты ведь совсем не знаешь этого Магнуса Харальдсона. Может, он бандит и убийца?
– Нет, он не похож на убийцу.
– А на кого похож этот твой викинг, с которым ты знакома целых два дня?
Но своим сарказмом отчим ничего не достиг и нисколько не задел Зарабет, так как она думала, что Олав просто беспокоился за нее. Странно, что судьба Мары, найденной в лесу с проломленным черепом подле мертвого любовника, и ее младшей дочери Олава не волновала. Да и о падчерице-то отчим начал беспокоиться только три года назад, когда не стало матери. Что касается Лотти, то Олав ни разу не подарил малышке ни ласкового взгляда, ни доброго слова.
– Я говорю тебе, что он хороший! – горячо воскликнула Зарабет. – И будет мне прекрасным мужем. Он сказал, что возьмет меня с собой торговать, мы поедем в Киев и Миклагард.
Олав не помнил себя от ярости. Перед его глазами стояла ужасная картина: викинг исполняет свой супружеский долг, как подобает мужчине, а она стонет от наслаждения. Зарабет сказала, что Харальдсон ей нравится. Какая дрянь! Да она только и мечтает о том, чтобы этот грубый мужлан испортил ее, лишив девственности!
Отчим выпрямился на стуле и прикрыл глаза, стараясь обрести утраченное самообладание. Через мгновение Олав уже смотрел на падчерицу с участием и заботой. Он привык скрывать от Зарабет свои истинные чувства, потому что девушка была своенравна, непредсказуема и бог знает что могла выкинуть, поведи себя Олав с ней так, как ему давно не терпелось.
Еще год назад отчим понял, что Зарабет разительно отличается от всех знакомых ему женщин. Олав чувствовал это по тому, как здраво она рассуждала о самых серьезных вещах, не стесняясь выражала собственное мнение даже в обществе мужчин. Девчонка часто заслуживала порки, но Олав боялся прикасаться к ней. Зарабет умело вела хозяйство, как взрослая женщина: шила, прибирала в доме, готовила еду. И делала это охотно и весело, но постепенно в ней стали все отчетливее проявляться черты ирландских предков – несгибаемая воля и необузданный темперамент. То же самое раздражало Олава и в викинге.