– Ларен владеет ножом почти так же искусно, как я. Не спорю, меч Меррика для нее слишком тяжел, и она едва может его поднять, но ведь и нож убивает ничуть не хуже самого лучшего меча.
Ролло недовольно крякнул.
– Я хочу обсудить с тобой еще один вопрос, Клив, – сказал он. – Речь пойдет о Рагноре Йоркском.
– А что о нем толковать, государь? Ситрик, после того как я допьяна напоил его медом, рассказал мне, что Рагнор попытался соблазнить его дочь, но у него ничего не вышло. Она не простила ему обмана и, по словам Ситрика, отомстила, дав ему рвотного зелья, от которого он блевал несколько дней.
– Судя по твоему рассказу, Клив, эта девушка не обладает должной кротостью и послушанием.
– Я бы сказал иначе, государь. Ей нанесли обиду, и она отомстила за себя.
– Ей не следовало мстить самой. Она должна была предоставить это право мужчине, воину.
– Выходит, что и Ларен следовало покорно ждать, чтобы какой-нибудь воин спас ее и Таби?
– С тобой утомительно разговаривать, Клив, слишком уж ты боек на язык.
– Прошу прощения, государь. Так что ты хотел сказать мне о Рагноре Йоркском?
– Мне сообщили, что он решил заполучить принцессу Чессу в жены. Его отец убедил его, что он поступил глупо, попытавшись обмануть ее и соблазнить, вместо того чтобы сделать ее своей по закону. Однако теперь, услышав твою историю о рвотном зелье, я думаю, что Рагнор скорее сдерет ей плеткой все мясо со спины, чем сочетается с нею законным браком. Так он, говоришь, долго не мог проблеваться? Но как ей удалось угостить " его своим снадобьем?
– Она добавила в него имбиря, любимую пряность Рагнора. Так она сказала своему отцу.
– А не было ли у ее рвотного зелья еще и слабительного действия? Может, Рагнору пришлось просидеть несколько дней с голым задом?
– Это мне неведомо, государь. Я плохо знаю травы. Ролло разразился басистым хохотом, который становился все громче и громче, пока герцог, забывшись, не откинул голову назад и не ударился затылком о спинку трона. Он оборвал смех, коротко крякнул и наклонился вперед, чтобы кто-нибудь из телохранителей потер ему ушибленное место.
– Кстати, Клив, говорил ли я тебе, что Вильгельм только посмеялся, когда я сказал ему, что старею и хотел бы уступить трон ему? Да, он долго смеялся над моими словами, однако при этом не ушиб себе голову. Вот что значит молодость.
– Вильгельм знает, что человек ваших способностей, государь, в любом возрасте сохраняет мудрость и умение править.
– Это пустые слова, Клив, достойные пронырливого дипломата.
– Примерно такой же упрек я слышал и от принцессы. Но разве моя похвала лжива? Разве она лишена смысла? Ну что ж, если тебе, государь, хочется услышать правду, то я скажу тебе, что согласен с твоим сыном Вильгельмом; он правильно сделал, что посмеялся над твоими жалобами на старость. Оставайся на своем месте, герцог Ролло, пока тебя будут держать ноги. Ты много сражался, чтобы завоевать свою корону, ты принес процветание на эту землю, которую до того, как она стала твоей, разоряли ненасытные сеньоры, вечно дерущиеся между собой. Наслаждайся же своей властью и могуществом, наслаждайся, пока можешь, ибо все люди смертны. Попасть в Валгаллу [5] и вечно пировать там – может ли человек желать лучшего после смерти? – однако лично я предпочел бы тешиться радостями этого мира так долго, как только возможно. Так что сохрани свой трон и свою власть, государь, еще несколько лет. Вильгельма это устроит и твоих подданных тоже.
– Я хорошо воспитал его, – заметил Ролло. – Но вернемся к разговору о принцессе. Так ты говоришь, она оскорбила тебя?
– О да. Она сказала, что я скользкий как уж, что язык у меня без костей и с него текут медовые речи, в которых, однако, нет ничего, кроме пустословия.
– Похоже, у этой девушки строптивый нрав, Клив. Клив только молча улыбнулся. По его мнению, с принцессой было не так уж трудно поладить. Впрочем, Вильгельм вообще был мягок с женщинами, так что Чесса наверняка будет довольна этим браком. А вот понравится ли ей Ролло, ее тесть – это другой вопрос.
– Ладно, с норовом она или нет, но я слышал, что Рагнор все-таки хочет взять ее в жены. Он не мальчик, а взрослый муж, ему уже двадцать один год, однако, насколько я знаю, он самовлюблен, избалован и испорчен. Не думаю, что он будет ласков с девушкой, которая поднесла ему рвотное зелье.
Тут герцог снова разразился хохотом, однако на сей раз наклонил голову не назад, а вперед. Отсмеявшись, он сказал:
– Пока она не прибудет в Руан, нам придется оберегать ее, чтобы Рагнор не захватил ее силой.
– Я сам привезу ее к твоему двору, государь, – сказал Клив и тут же сам себе удивился. Зачем он вызвался сопровождать принцессу Чессу? Ведь ему вовсе не хотелось видеть ее до того дня, когда она и Вильгельм предстанут перед христианским священником, который сочетает их браком. Тогда она станет женой Вильгельма, и о ней можно будет забыть.
Герцог Ролло покачал головой.
– В этом нет надобности. Я уже послал в Дублин два боевых корабля. Скоро они вернутся в Руан и привезут принцессу. Но довольно об этом. Где моя племянница Ларен? Я хочу услышать продолжение ее рассказа о королеве, которую захватил в плен хан булгар, и о том, как она не подпускала его к себе, рассказывая ему всякие занимательные истории. Да, из Ларен вышел хороший скальд. Она ловко сочиняет.
– Думаю, она и Меррик находятся сейчас там же, где твой племянник Таби. В Малверне Меррик очень тосковал по нему.
– Да, я знаю, как он любит Таби, но ведь теперь у него есть сыновья. Как их зовут? В последнее время я стал забывать имена.
– Их зовут Кендрнд и Харальд, и оба они очень похожи на своего отца. Они вырастут доблестными воинами. Но что с того? Таби для Меррика – это сын его сердца. Надеюсь, его родные сыновья никогда этого не поймут.
Герцог Ролло потер свой подбородок, нащупал дряблую складку и нахмурился.
– Однако, – сказал он, – эта принцесса явно девица с характером. Как ты думаешь, Вильгельму придется ее бить?
– Боюсь, что, если он ее поколотит, она поднесет ему рвотного или слабительного, не испросив на то его согласия.
– Женщина становится послушной, когда она носит ребенка. Вильгельм позаботится о том, чтобы она сразу же забеременела. Как ты думаешь, Клив, она достаточно плодовита?
Клив мысленно представил себе Чессу. Невысокая, полногрудая, тонкая в талии.
– По-моему, у нее правильное сложение, государь. Клив представил себе, как его ладони охватывают ее талию и кончики пальцев почти смыкаются. А потом руки скользят ниже, по ее бедрам и животу… Да, таз у нее достаточно широкий, чтобы вынашивать детей. Но не детей Вильгельма. И не детей Рагнора. Выходя из тронного зала герцога, Клив с удивлением гадал, отчего ему в голову пришла эта глупая, шальная мысль.