– Один, потому что он был ужасно крупный и причинил мне боль. Он и потом хотел меня, но был так добр, что не утолил своего желания. Я не могла заснуть, потому что видела, как он мучается, но всякий раз, когда я просила его сделать то, чего ему хочется, он отказывался и говорил, что больше ничего не станет со мною делать, пока внутри у меня все не заживет.
– Вот что, – веско сказал Меррик. – Будем считать, что у Чессы то место и впрямь узковато. И еще будем считать, что она не может судить ни о длине, ни о толщине мужского орудия. Откуда невинной девушке знать о таких вещах? Она просто не может в этом разбираться.
Чесса улыбнулась и молча потупила глаза. Благодарение богам, настроение мужчин изменилось. Они снова шутили и смеялись. Впрочем, что ей до них? Ей сейчас нужен только один мужчина – ее муж.
Клив стоял на мостках наверху палисада, прислушиваясь к взрывам смеха, то и дело доносившимся из дома. О боги, что же еще сказала им Ларен? Что умения любить у него столько же, сколько у кобеля, полезшего на суку? Теперь он стал всеобщим посмешищем – и все из-за своей дуры-жены. – Клив!
Он обернулся и увидел ее: она стояла и подножия палисада и смотрела на него широко раскрытыми глазами. Ночь была светлая: на небе сияла почти полная луна и пропасть ярких звезд. Он увидел дорожки слез на ее лице, и весь его гнев вмиг улетучился.
– Что с тобой, Чесса? О боги, что они сказали тебе, почему ты плачешь?
Это хороший знак, подумала Чесса и выжала из себя жалобную улыбку.
– Со мной все хорошо, – сказала она нарочито слабым, тоненьким голоском. – Но я беспокоилась о тебе, Клив. Пожалуйста, пойди со мной. Мне хочется переночевать на твоем корабле. Там есть одеяла. Мы будем там одни, и нам будет удобно.
– Нет. Ведь в доме осталась Кири.
– Кири сейчас спит вместе с другими детьми. Мы с ней уже обо всем договорились. Отныне она будет спать в одной кровати с нами только в том случае, если мы ее сами попросим. Правда, она пригрозила, что опять перестанет есть, если мы не будем приглашать ее достаточно часто.
Чтобы скрыть свое смущение, Клив натянуто рассмеялся.
– Но почему ты хочешь переночевать на корабле?
– Потому что мужчины еще не решили, что с тобой делать. Думаю, будет лучше, если сегодня вечером ты больше не покажешься им на глаза. Некоторые из них предлагали раздеть тебя догола, чтобы получше рассмотреть твое телосложение.
– Это зачем же?
– Ну, дело в том, что я призналась им в своем обмане. Я сказала им, как все было в действительности – что ты взял меня не пять раз и не три, а только один, потому что эта часть тела у тебя ужасно крупная и ты меня сильно поранил, а потом по доброте не стал больше трогать меня, хотя тебе и хотелось. Когда я выходила из дома, я услышала, как Рорик сказал, что нет никакого смысла тебя раздевать, потому что это ничего не даст. Он сказал, что о настоящих размерах мужского отличия можно судить, только когда мужчина хочет женщину. А начальная величина этой штуки значения не имеет.
– Чесса, – медленно проговорил он, слезая по лестнице с мостков. – Ты что, сказала им, что у меня очень большая мужская плоть?
– Ну разумеется. Ведь это же правда. Когда я увидела тебя без штанов, я чуть в обморок не упала Я им так и сказала. Клив, пойдем на корабль прямо сейчас. От всех этих разговоров о том, сколько раз ты меня взял, и рассуждений о длине и толщине, мне захотелось поскорее узнать, как это должно происходить на самом деле.
Клив запустил руку в волосы, как делал всегда, когда начинал чувствовать себя не в своей тарелке.
– Вчера я не оправдал твоих надежд, Чесса, но сегодня все будет иначе. Согласен, мы проведем эту ночь на корабле, но предупреждаю тебя: я не сказочный герой, а всего лишь обычный мужчина, такой же, как и любой другой. Кстати, надеюсь, ты не сравнивала мою мужскую плоть со стволом вон того дуба?
– Нет, до этого я, к сожалению, не додумалась. Ведь в зале, где мы сидели, не было дубов.
– Что ж, и на том спасибо. Я не спрашиваю, с каким именно предметом ты сравнила мое мужское достоинство, потому что не сомневаюсь: завтра мне и так скажут. А теперь пойдем, еще немного – и ты узнаешь, что вышла замуж за самого обыкновенного мужчину, а не за божество, у которого между ног помещается дуб.
– Это великолепно, – прощебетала Чесса и взяла его под руку. – Какая чудесная ночь, не правда ли? Мне нравится соленый запах моря и шум волн, бьющихся о скалы. Думаю, когда корабль будет качаться, мне это тоже понравится.
Клив посмотрел на нее так, словно она сошла с ума, потом схватил ее за руку, и они вместе выбежали из ворот палисада. Старый Олгар посмотрел им вслед и ухмыльнулся. В лунном свете блеснули два последних зуба, еще оставшихся у него во рту.
* * *
– Ох, да что же это такое! – Клив сел на пятки и уставился на свою жену. – Не иначе как это боги наказывают меня за то, что я в конце концов все-таки согласился взять тебя в жены. Сколько раз, сколько раз все кому не лень спрашивали тебя, не начались ли у тебя месячные? И вот пожалуйста!
– Клив, у меня болит живот.
Клив потряс головой и, снова запустив пальцы в волосы, стащил стягивавший их кожаный ремешок. Приглядевшись, он заметил, что лицо Чессы побледнело, а губы сжались.
Он негромко выругался и сел рядом с ней.
– Может, мне сходить попросить у Мираны какого-нибудь снадобья от колик в животе?
– Не надо. Мнрана сейчас наверняка блаженствует в постели со своим Рориком. Надеюсь, что этой ночью на остров не нападут никакие враги, потому что, если таковые найдутся, никто из мужчин их не услышит. Сегодня они будут слишком заняты со своими женами.
– Ну, я-то услышу, – сказал Клив и глубоко вздохнул. – Я услышу.
* * *
На следующий день, когда все собрались за обедом, Меррик объявил:
– Мы отплываем в Шотландию через два дня. Я проверил припасы – они готовы к погрузке на корабли.
– Хорошо бы сделать остановку в Йорке и прикончить Рагнора, – сказал Хафтер. – Ведь из-за этого ублюдка тебе, Клив, пришлось прицепить накладные груди и размалевать лицо.
Клив в ответ только рассмеялся.
– Из него получилась настоящая красотка, – заметила Чесса. – Мужчины с него глаз не сводили. А когда он пришел как-то раз в мою комнату, то не позволил мне обнять его, потому что боялся, как бы у него не отвалились груди и не потрескался слой краски на лице.
– Но у него же такие приметные глаза, – сказала Мирана. – По ним ты должна была сразу узнать его – Его правый карий глаз был закрыт повязкой, так что я видела перед собой просто размалеванную шлюху с большими грудями, которая шлялась по дворцу и в конце концов заявилась в мою комнату.
– А когда я это сделал, – сказал Клив, – она обняла меня так крепко, что мои груди едва не отвалились.