– Да я слышал...
– Что?
– Ванесса говорила, что тебе в последнее время нездоровится...
– Она вечно несет всякую чушь!
Роджер мысленно махнул рукой. Не хочет видеть очевидного – его дело. Кто он такой, чтобы вмешиваться?
– Вы все еше вместе? Она поговаривала и о том, что желает переехать.
– Чего ради? – хмыкнул Брайс. – У нас давно уже отдельные спальни, а это все равно что разные жизни. Что ты привязался к Ванессе, как будто нам больше и поговорить не о чем? Ей не так уж плохо живется, моей женушке. Она греет кое-кому постельку вот уже три месяца и думает, что я ничего не знаю. А я слышал, как она по телефону договаривалась с ним о встрече. – Он передернул плечами. – По мне, пусть делает что хочет. Все равно у нас давно уже нет ничего общего, да и не было. Мы оба слишком ленивы, чтобы что-то менять, а по правде сказать, уйди она к любовнику, я был бы только рад: перестала бы лезть ко мне с проповедями о пользе трезвости. Вечно ноет, что мне надо бросить пить!
– Ну, если она ноет, значит, ты ей небезразличен, – резонно заметил Роджер.
– Небезразличен! – хмыкнул Брайс. – Как же иначе? Бабам надо кого-то воспитывать, не то помрут со скуки. А как дела у тебя?
– У меня большие планы. – Роджер подмигнул. – Инвестиции! – Он поспешно продолжал, чтобы не оставить брату и шанса задать наводящие вопросы (это была болтовня чистой воды, никаких планов у него сроду не бывало): – Скоро у меня наступят большие перемены.
– Ах так... – Брайсу явно было наплевать на его жизнь, в том числе на будущее. – Что-то Эван задерживается. Ты с ним видишься?
– Недавно перекинулся словцом.
Роджер не стал уточнять, что это было в баре казино и речь шла исключительно о пистолете напрокат. Брайс строил из себя человека с твердыми моральными принципами, выступал против ношения огнестрельного оружия и, конечно, прочел бы проповедь о мирном сосуществовании. Напыщенный болван!
– Ну и как он?
Судя по тону, вопрос был задан из чистой вежливости, чтобы скоротать время до появления адвоката.
– Эван помалкивает о своей жизни.
– Не похвастался даже достижениями в бодибилдинге?– ехидно осведомился Брайс.
– Нет, но судя потому, как он выглядит, достижения есть.
– Стоит черта помянуть, как он уж тут!
Роджер тоже повернулся к входной двери и в знак приветствия поднял стакан. Младшенький выглядел на диво, просто как никогда: крепкий, с темно-золотистым загаром после долгих часов в солярии клуба, где накачивал мышцы. Он мог бы служить иллюстрацией к рекламе спортивных снарядов, весь сухощавый и жилистый внизу, широкий и мощный сверху. Мускулы так и перекатывались у него на руках и плечах.
Зато его одежда, по мнению Роджера, оставляла желать много лучшего: брюки с пузырящимися коленками были, должно быть, куплены на распродаже всякой дешевки, майка, до неприличия обтянувшая грудь, полиняла от стирок. Эван не спешил навстречу зрелости. Он так любил студенческие годы, что словно завяз в них, так и оставшись недорослем.
Хотя язык так и чесался отпустить на эту тему шуточку, Роджер счел за лучшее его придержать. Эван и раньше был вспыльчив, а в последнее время срывался с цепи по малейшему поводу.
– Рад снова видеть дорогих братьев! – Сделав эту уступку хорошему тону, Эван счел, что можно больше не церемониться. – Кто-то из вас смердит до неба! Признавайтесь, кто?
– Роджер, – тут же сказал Брайс.
Тот начал было возражать, но ему не дали возможности.
– Не отпирайся! – проворчал старший брат. – Ты дымишь как паровоз. Еще немного – и никотин начнет сочиться у тебя из пор. Весь провонял в самом деле. Отвратительная привычка!
Дальнейшее превратилось в едкую перепалку в три голоса, в разгар которой в двери прошла Ванесса. В бледно-сером костюме, который нельзя было назвать иначе как верхом элегантности, она выглядела потрясающе – женщина, на которую оборачиваются и которая принимает это как должное. Волосы, черные как вороново крыло, гладкие и блестящие, она носила закрученными в простой узел на затылке, что возможно только при неоспоримой уверенности в своей красоте.
Она уселась в сторонке от братьев, посмотрела на часы и заметила:
– Можно начинать. Мы все здесь.
– До назначенного часа еще десять минут, – ответил Брайс, сверившись со временем.
Порывистая и нетерпеливая, Ванесса тотчас поднялась и подергала ручку кабинета. Тот был заперт.
– О! Здесь опасаются, как бы гость не сунул нос в бумаги.
– Это оскорбительно! – буркнул Роджер. – Заставляют нас ждать, как рядовых посетителей. Вот что я вам скажу: когда вступлю в права наследования, первым делом сменю адвоката.
– Как ты думаешь, какова будет доля? – спросил Брайс.
– О, миллионы и миллионы!
– Да, но сколько именно? – поддержал Эван.
– Ну... миллионов шестьдесят, не меньше.
– Это ты махнул!
– К чему пустые прикидки, когда достаточно подождать несколько минут, – заметила Ванесса, пожав плечами.
– Кстати, а ты здесь зачем? – зло спросил Эван.
– С чего вы двое цепляетесь друг к другу? – хмыкнул Роджер.
– Цепляетесь! – оскалился Эван. – Недооценка века! Я ее терпеть не могу! Не выношу всеми фибрами души! Задирает нос, как будто она из лучшего теста, чем мы трое. Помоечный снобизм!
– Кто бы говорил... – пробормотала Ванесса.
– Так что тебе здесь нужно?
– Меня тоже вызвали.
– Ноты не снизошла до того, чтобы ехать водной машине с мужем!
– Муж ехал из дома, а я – с заседания художественного совета. Не напрягай ум, тебе все равно не понять. Это из области искусства, о котором ты не имеешь представления.
– Вот дьявольщина! – Разъяренный Эван повернулся к Брайсу: – Ума не приложу, как ты мог прожить с ней столько времени!
– Вопрос в том, как она сумела прожить со мной, – ухмыльнулся тот и подмигнул жене.
– Тьфу! – скривился Эван. – Терпеть не могу, когда мужик прибедняется.
Обмен любезностями был прерван появлением Андерсона Смита. Адвокат не вошел, а вплыл в комнату, гладко, как на полозьях. За ним тенью следоват ассистент.
Андерсон Смит знал свое дело. Его арсенал профессиональных уловок был не менее богат, чем коллекция огнестрельного оружия Эвана, и столь же мощен. Он жестом привлек к себе общее внимание, представился сам и познакомил со всеми Теренса, крепко пожал руку каждому, начиная с Ванессы. Это был импозантный джентльмен, в годах, на которые намекала лишь густая седина на висках. Приятно удивленная Ванесса наблюдала за тем, как он в минуту расположил к себе всех троих братьев. В помещении сразу воцарилась благопристойная атмосфера.