– По-моему, никаких, – хмыкнул Джейк, лукаво подмигнув. – но мы верим,о чистая правда. Ну так вот, наши ребятишки ездили на автобусе в шикарную среднюю школу Сент-Клсра. Но там стало слишком тесно. Нам давно пора было построить свою. Мы даже заимели футбольную команду. В прошлом году только об этом и говорили… пока не увидели игру. Господи, что за жалкий сброд! Правда, я был на всех матчах да и в этом году не пропущу ни одного, поскольку теперь, когда моя дочка дома, она будет ходить со мной. Майк согласилась быть врачом команды, а это означает, что она должна сидеть на боковых линиях и лечить травмы игроков. Все мы знаем, что их опять побьют, но все мы как один болеем за своих. Что поделаешь, ребятишки стараются, вот и нужно хотя бы кричать погромче. Пусть знают, что мы с ними. В прошлом году не выиграли ни единого матча. Есть у нас здоровые парни, да только не знают, что делать, когда удается заполучить мяч. Да и бить не умеют. А ты любишь футбол, Тео?

– Еще бы!

– Играл в свое время?

– Играл. В старших классах и колледже, пока не повредил себе коленку.

– А кем был в команде? Ты высокий, да и плечи мускулистые. Скорее всего защитником?

– Верно, – кивнул Тео. – Но уж очень давно это было. Глаза Джейка хищно блеснули.

– Когда-нибудь подумывал о тренерской работе?

– Никогда, – засмеялся Тео.

– Майк наверняка сумела бы починить твое колено.

– Должно быть, вы очень гордитесь дочерью. Еще бы, вернуться в родной город, чтобы открыть клинику!

– Конечно, горжусь. Но ни за что не позволю изводить себя работой. В Сент-Клере есть и другие доктора, которые привыкли подменять друг друга, чтобы у каждого хоть когда был выходной.

– А почему она оперирует в Бретене?

– Хочет немного подзаработать. Была здесь совместителем, но теперь уволится и больше уж не вернется. А ты любишь рыбачить?

– Очень, только последние несколько лет все времени не катает. Зато нет ничего лучше того умиротворения, которое снисходит на человека, когда он…

– Держит в одной руке удочку, а в другой – банку холодного пива?

– Вот именно. До чего же приятно…

Они принялись обсуждать сравнительные качества наживок и блесен, а кончили тем, что стали бахвалиться, кто и какую рыбу поймал. Джейк проникся огромным уважением к собеседнику. Он и не думал, что кто-то понимает и любит.рыбную ловлю не меньше его самого, но, слушая Тео, должен был признать в нем достойного соперника.

– Говорю же, тебе следует приехать в Боуэн. Там-лучшая рыбалка во всем штате, и я надеюсь это тебе доказать. Уж поверь, прекрасно проведем время на моем причале.

– Не боитесь, что я поймаю вас на слове? – пошутил Тео.

– А чем ты зарабатываешь на жизнь? – осведомился Джейк.

– Я прокурор.

– А с чего бы это начальник полиции послал тебе цветы? – выпалил Джейк и, смутившись, добавил:

– Не думай, я не подглядывал. Просто букет стоял на стойке сестринского поста, прежде чем его принесли сюда, и я случайно прочитал карточку.

– Я приехал в Новый Орлеан, чтобы произнести речь на съезде работников правоохранительных органов, – пояснил Тео, игнорируя замечание Джейка и никак не комментируя такую честь со стороны местных властей. – И работаю на министерство юстиции.

– А что делаешь?

– Я был прикреплен к специализированному полицейскому подразделению, – буркнул Тео и, сообразив, что это звучит довольно туманно, добавил:

– По борьбе с организованной преступностью. Мы только что выполнили задание.

– Так ты достал своего преступника?

– Да, – улыбнулся Тео.

– И теперь сидишь без работы?

– Почему? Министр хочет, чтобы я остался. Но я не уверен, что хочу этого.

Джейк продолжал засыпать его вопросами. И Тео подумал, что из него вышел бы превосходный государственный обвинитель. Он обладал острым умом и редкой сообразительностью.

– Ты когда-нибудь подумывал заняться частной практикой? – поинтересовался Джейк.

– Иногда.

– В Боуэне нет хороших адвокатов. Есть парочка в Сент-Клере, но они живо оставят тебя без штанов, только зазевайся. Тамошние жители не слишком хорошо о них думают.

Пока Джейк распространялся о своем городе, Тео напряженно размышлял, каким бы образом поделикатнее вернуть беседу к интересовавшей его теме.

– Ваша дочь замужем? – выпалил он наконец. Вот тебе и деликатность!

– А я все гадал, когда ты заведешь разговор о Майк. Нет, не замужем. Времени не было. Конечно, парни в Боуэне и Сент-Клере ходят за ней хвостом, но она была слишком занята устройством клиники, чтобы обращать на mix внимание. Она еще молода. И умница. Господи, какая она умница, девочка моя! Окончила колледж, когда и двадцати не было, и продолжала заниматься медициной. Ей пришлось уехать из штата, чтобы попасть в ординатуру, но при каждом удобном случае она нас навещала. Майк все отдаст за свою семью. И потом она такая хорошенькая, верно?

– Очень.

– Я так и думал, что ты заметишь. Джейк встал и придвинул стул к стене.

– Приятно было потолковать, но теперь мне пора. Постарайся заснуть, а я пока снесу коробку в машину. Доктор Купер отдал моей дочери старый хирургический инструмент, а когда она просила меня приехать за ним, не поверишь, улыбалась, словно в утро Рождества. Если когда-нибудь окажешься в Боуэне, не поленись заглянуть в «Лебедь». Это мой бар. Выпивка за счет заведения.

Он был уже у двери, когда Тео обрел дар речи:

– Если я не увижу вашу дочь до отъезда, пожалуйста, поблагодарите ее от моего имени и передайте, как мне стыдно за то, что испортил ей платье.

– Обязательно.

– Может, наши дороги еще пересекутся.

– Может быть, – кивнул Джейк.

Глава 6

Друзья Джона так и оставались бы в счастливом неведении, не приди им на помощь случай. Ровно через две недели после похорон Кэтрин Камерон столкнулся со скорбящим вдовцом в «Коммандер пэлес», шикарном ресторане, расположенном в Садовом районе. Камерон сидел в одном из обеденных залов в ожидании поверенного, с которым предстояло обсудить бесконечную и невыносимо тошнотворную тему алиментов. Жена, которой скоро предстояло стать бывшей, вознамерилась разорить его и в довершение к этому публично унизить, и, судя по тому, как шло дело, она своего почти добилась.

Джон с молодой женщиной ужинали в соседнем зале. Блондинка показалась Камерону смутно знакомой. Склонив голову, она прилежно что-то писала в ежедневнике.

Камерон никак не мог вспомнить, где видел эту женщину, но радовался, что друг вышел из добровольного заточения, пусть даже и по делу. После смерти жены настроение Джона ежесекундно менялось: то он пребывал в эйфории, а через минуту уже изнемогал от жалости к себе и впадал в депрессию.