Он закрыл за собой двери и вопросительно взглянул на девушку. И хотя Лорен сама попросила о встрече, сейчас не находила себе места. Да, это она все затеяла и знает, о чем будет его просить. Но при этом умирает от страха, что он вдруг согласится.
– Ну вот, – вздохнул Пит, садясь. Лорен нервно ерзала и так сильно постукивала носком туфли по полу, что стол трясся, Поняв, что этим выдает себя с головой, девушка постаралась успокоиться, хотя особого успеха не добилась. Зато теперь она сидела в неловкой позе, неестественно выпрямившись, неподвижная, как мертвец, на неудобном скрипучем стуле.
Солнечные зайчики пробирались в комнату сквозь старомодные тюлевые занавески, в комнате стоял слабый запах перезревших яблок: в центре стола красовалась большая китайская ваза с фруктами.
Пит не проявлял никаких признаков нетерпения и для начала учтиво осведомился, как она себя чувствует.
– Все в порядке, – заверила Лорен. Интересно, знает ли он, что она лжет?
Наступило молчание. Пит вежливо ждал, пока она соберется с мыслями и выложит, что у нее на уме. Но Лорен никак не могла заставить себя заговорить, хотя понимала, что ведет себя как настоящая идиотка. Еще Полчаса назад план казался почти идеальным, теперь же выглядит вздором и чепухой.
– Вы когда-нибудь катались на лыжах? Если Пит и был удивлен столь неожиданным вопросом, то не подал виду.
– Собственно говоря, нет. Хотя всегда мечтал попробовать. А вы?
– Да, я неплохая лыжница. Видите ли, все мое детство прошло в горном пансионе.
– Швейцарском, насколько мне известно?
– Да. И я при каждом удобном случае удираю в горы. С тех пор как живу в Америке, несколько раз уезжала в Колорадо. И навсегда запомнила, что испытала, когда поднялась фуникулером на вершину – черную. Понимаете, любой спуск имеет определенную степень сложности. Зеленая – для новичков, синяя – для середняков, а черная – для опытных мастеров, тех, кто любит преодолевать трудности. Есть, правда, еще алмазы и двойные алмазы, но на такое идут только асы. Во всяком случае, когда я стояла на краю обрыва, то долго-долго собиралась с силами, чтобы оттолкнуться. Это было в скалах Дувра. Мне казалось, что страшнее ничего нет на свете. Я ужасно боялась, но была полна решимости.
– И сказать обо всем сейчас – все равно что вновь оказаться на крутом склоне? – догадался Пит.
– Да… потому что я знаю: стоит начать – и возврата не будет…
Последовала неловкая пауза, прежде чем Лорен снова заговорила:
– Вероятно, мне стоит быть абсолютно откровенной, иначе мы просто потратим время зря. Я заверила, что все в порядке, но это неправда. Я места себе не нахожу, и все внутренности узлом скрутило.
– Это вполне объяснимо.
– Наверное. Но я все время только о нем и думаю. И не могу ни на чем сосредоточиться. Когда я стирала белье монсеньора, все перебирала в памяти, что скажу вам, и не заметила, как вылила целую бутыль отбеливателя на простыни. Очень большую бутыль.
– Что же, в этом есть свои положительные стороны. Теперь они станут белоснежными.
– К сожалению, они в сине-зеленую полоску. Представляете, что теперь будет?
– О Боже! – рассмеялся Пит.
– Придется купить ему новый комплект, – решила Лорен. – Но, как видите, мне немного…
– Не по себе?
– Да. Никак не возьму себя в руки, и… и совесть заела. Мне кажется, я виновата.
Раздался тихий стук. В дверях показалась голова монсеньора,
– Лорен, я еду в больницу исповедовать умирающего. Скоро вернусь, и миссис Кровски вот-вот будет. Не будете так добры отвечать на телефонные звонки? Если возникнет что-то срочное, отец Том обо всем позаботится.
– Разумеется, монсеньор. Пит поспешно встал.
– Минутку, монсеньор.
Извинившись, он вышел в прихожую и позвал Ноэ. На лестнице раздались шаги, и Пит приказал:
– Попросите агента Ситона отвезти монсеньора и остаться с ним.
Старику эта идея явно не понравилась, но Пит в два счета оборвал поток жалоб и твердо настоял на своем. Сообразив, что спорить бессмысленно, монсеньор неохотно согласился.
Пит вернулся к Лорен. Ник последовал за ним в столовую, захлопнул дверь и прислонился к ней с вызывающе скрещенными на груди руками, всем своим видом показывая, что не собирается уходить.
– Хочешь поговорить с Питом? – осведомилась Лорен.
– Ник просил разрешения присутствовать при нашей беседе, – пояснил Пит. – Я сказал, что это зависит от вас. Лорен, немного поколебавшись, кивнула:
– Так и быть. Но прошу тебя, Ник, не перебивать и не спорить со мной. Сначала выслушай все до конца. Обещаешь?
– Нет.
– То есть…
– Я сказал «нет»!
– Вы говорили, что чувствуете себя виноватой. Почему? поспешил вмешаться Пит. Решив игнорировать Ника, девушка долго рассматривала тонкий цветочный узор на вазе, прежде чем ответить:
– Мне хотелось убежать и спрятаться, пока вы его не поймаете, и от этого очень стыдно.
– Тут нечего стыдиться, ваше желание вполне естественно, – удивился Пит. – На вашем месте я бы испытывал то же самое.
Но Лорен не позволила себя утешать. Она не ребенок!
– Ничего подобного. Я вела себя, как трусиха и эгоистка. Не в силах усидеть на месте, она поднялась и, подойдя к окну, увидела, как монсеньор садится в дряхлый черный седан.
– Вы слишком беспощадны к себе, – покачал головой Пит. – Страх – это не порок, Лорен, просто защитный инстинкт организма.
– Он где-то… выслеживает другую женщину, верно? Мужчины промолчали.
– Отойди от окна, – велел Ник.
Лорен немедленно отступила и выпустила край занавески,
– Боишься, что он следит за домом священника? – спросила она, шагнув к Нику. – Ты же говорил, что он выполнил часть своего плана и теперь возвращается в свое логово!
– Нет, – поправил Ник. – Я сказал «возможно». Так что рисковать мы не имеем права,
– Поэтому у монсеньора появился телохранитель?
– Да, на то время, пока Том живет здесь, – кивнул Пит.
– Из-за нас он подвергается опасности?
– Это всего-навсего разумная предосторожность, – объяснил Пит.
– Этот человек… он вот-вот расправится с какой-то женщиной, верно?
– Видите ли, – продолжал Пит, осторожно выбирая слова, – пока мы не доказали обратное, разумнее всего предположить, что он сказал Тому правду. Так что, вероятнее всего, он действительно выслеживает очередную жертву.
– Он истерзает ее и убьет!