Джон Пол прошагал в душевую, бормоча что-то о том, как важно быть наготове, просто на всякий случай.
Эвери проводила его озадаченным взглядом, достала из холодильника бутылку воды, погасила свет в кухне и жилой комнате и взялась разбирать постель. Мягкое одеяло так и манило к себе, но напрасно она пыталась проникнуться безмятежным уютом комнаты. В сундуке нашлись чистые простыни. Эвери постелила их, аккуратно отвернула угол одеяла и уселась в ногах постели в позе лотоса. Главное — очистить сознание, тогда расслабишься и физически.
В воображении медленно сформировались дом, веранда, качели. Только Эвери приготовилась устроиться в них…
— Ау, где ты? В своем «счастливом месте»?
Вздрогнув, она открыла глаза. В дверях в нерешительности медлил Джон Пол. Из одежды на нем были только шорты, да и те незастегнутые. Он не только принял душ, но и побрился, и вымыл голову. Капельки воды кое-где еще поблескивали у него на плечах и груди.
Напрасно она влезла на постель — словно намекала, что там им обоим самое место. Получалось, что инициатива исходит от нее, а в подобной ситуации лучше быть по крайней мере на равных.
Эвери поспешно соскочила с кровати.
— Хотелось расслабиться, — объяснила она.
Джон Пол сладко зевнул, скрестил руки на груди и принял небрежную позу. Намеренно или нет, но этим он привлек ее внимание к уходившей под шорты дорожке темных волос.
— Эвери!
— Что?
— Где мне спать, на кровати или на диване в гостиной?
Как быть? Набраться храбрости и высказаться прямо? Или туманно намекнуть — кто хочет, тот поймет? После короткого лихорадочного размышления Эвери откашлялась (что совершенно не помогло) и хрипло произнесла:
— На кровати, конечно… то есть если хочешь!
Ну и голос! Голос перепуганной девчонки, которая ни разу не была с мужчиной! И надо, в конце концов, смотреть ему в лицо.
— Если хочешь… — прошептала Эвери.
— Хочу.
Джон Пол пошел было к ней, но она, словно защищаясь, вскинула руки, и он остановился, не зная, как это понимать.
— В чем дело?
— Для начала давай обсудим правила!
Это прозвучало совершенно серьезно, хотя смысл казался нелепым.
— Какие еще правила? Типа «не бить ниже пояса»? — Ответа не последовало, и он продолжал: — Только не говори, что видишь в этом поединок, какой-то боксерский матч!
— Правило номер один: я останусь в майке. Согласен?
— Пожалуйста, если тебе так больше нравится, но если вдруг передумаешь, можешь без всяких снять ее.
— Только если захочу, но это вряд ли. Я хочу оставаться в майке и уверена, что не передумаю. Значит, договорились?
Ее близость уже заставила Джона Пола потерять нить беседы, поэтому он бездумно кивнул и снова шагнул к ней.
— Я не закончила!
— Так я и думал, — хмыкнул он. — Что еще?
— Презерватив!
— Да, но…
— Я не могу иметь детей, но это не значит, что не могу и заразиться. Мы не ходили вместе сдавать кровь.
— За резинкой дело не станет.
— Вот как?
— Я припас парочку. — Джон Пол достал из кармана квадратный пакетик и бросил на постель.
— Самонадеянный жест, тебе не кажется?
— Скорее жест отчаяния! Я подумал, если отправишь меня на диван, пойду и повешусь.
— Но ты можешь сам не захотеть… — начала она.
— И думать забудь!
— Что ж, ты сделал выбор. Теперь, если будешь разочарован, молчи об этом, понял?
— Милая моя, ты всегда так готовишься к сексу?
— Скажи лучше, приняты правила или нет.
— Приняты. Обещаю не жаловаться.
— Не шути этим, Джон Пол!
— Какие уж тут шутки! Я долго ждал, теперь хватит! — Он захватил в горсть подол майки и потянул Эвери к себе. — Слушай, ты вообще есть где-нибудь под этой хламидой?
Руки проникли под майку и обвили ее талию, ладони двинулись, поглаживая, вверх и вниз по спине.
Ощутив прикосновение к шрамам, Эвери приказала себе не дергаться. Горячие губы прижались к шее пониже уха.
Это было приятно, более чем приятно. По телу прошла волна сладостной дрожи, и руки, туго стиснутые в кулаки, медленно разжались. Язык пощекотал мочку уха, зубы прикусили ее, дыхание овевало кожу и шевелило завитки волос. Эвери позволила себе расслабиться в кольце рук, таком могучем и одновременно уютном. Неужели сила умеет быть и нежной?
Со вздохом она уронила голову на широкое плечо.
— Минутку, милая моя! Я еще не изложил свои требования.
Эвери томно приподняла голову. Какие прекрасные у него глаза! Именно прекрасные, когда горят вот так, как сейчас.
— Твои требования?..
— Почему бы и нет? Надеюсь, ты мне доверяешь?
Доверяет ли она? Как можно не доверять тому, в кого безумно, безмерно влюблена? Но одно дело знать, и совсем другое — выразить в словах.
— При чем здесь это?
Она решила положить конец разговору, а потому потерлась бедрами о бедра и потянулась к губам. Джон Пол мягко отстранил ее.
— Сначала ответь.
— Разве ты сам не знаешь?
— Знаю, но хочу слышать от тебя.
— Хм… — Она поразмыслила. — Ты самый упрямый, самоуверенный, несносный человек, какого мне только приходилось встречать, но с первой же минуты я знала, что с тобой надежно. Это чувство полной безопасности… свободы… нет, я не умею объяснить! Я тебе доверяю.
— И правильно. Мое единственное требование — доверься мне.
Джон Пол приподнял ее лицо за подбородок и легко коснулся губ губами. Эвери подумала: а ведь он прав. Без доверия нет любви.
В ней смешались желание и страх. «Господи, — просила она, — будь милосерден, не дай ему отшатнуться с отвращением!»
Эвери отступила на пару шагов, в мягкий свет настольной лампы. Быстро, чтобы не дать себе передумать, она стянула и отбросила майку. Повернулась, показывая искалеченную спину.
Хуже всего пришлось пояснице — она больше походила на землю после бомбежки. Плоть и кожа вспучились воронками и изменили цвет. Эвери стояла, прижав руки к груди, и боялась повернуться.
— Милая моя!
Нет, это был не возглас отвращения. Это даже не было сочувствие. Насмешка? Во всяком случае, голос дрожал от сдержанного смеха.
— Ты что? — прошептала Эвери на грани слез.
— Долго ты собираешься демонстрировать мне спину? Я, знаешь ли, нормальный мужик, меня больше интересует фасад, чем торец.