– Зачем? – спросил Лайон.
– Ну, как же, конечно, чтобы найти тихое, спокойное место, где можно умереть. Нет необходимости говорить, что твоей матери очень не понравилось; что ее назвали «старым воином».
Лайон долго смотрел в потолок, прежде чем решился взглянуть на друга. Он был очень близок к тому, чтобы расхохотаться.
– Да, думаю, ей это не понравилось, – прошептал он.
– В какой-то степени это была и мамина вина, – вмешалась Диана. – Если бы она не согласилась с тем, что ее сердце разбито, Кристина не настаивала бы на том, чтобы забрать ее с собой. Она сказала маме, что поможет ей найти место для успокоения.
– Как мило с ее стороны, – заметил Лайон.
– Лайон, мама даже не успела выпить свой утренний шоколад. И служанки не уложили ее багаж. Кристина сказала, что это не важно. Нет необходимости укладывать вещи, когда собираешься умирать. Она именно так и сказала.
– И тогда твоя мать стала кричать, – сообщил Рон.
– Рон не разрешил мне вмешаться, – прошептала Диана, – а тетя Харриет смеялась.
– Только когда твоя мать оказалась в карете, заметил Рон.
– Она выкрикивала имя Джеймса? – поинтересовался Лайон.
– Нет… конечно, нет, – пробормотала Диана. – А какое это имеет отношение?..
Ни Рон, ни Лайон не смогли ей ответить. Они хохотали.
Лайону потребовалось несколько минут, прежде чем он смог заговорить.
– Пожалуй, мне нужно вернуться в Лайонвуд.
– А что, если Кристина спрячет маму где-нибудь в глуши и не скажет тебе где?
– Ты действительно веришь, что Кристина может причинить вред твоей матери? – спросил Рон.
– Нет, – прошептала Диана. – Но она говорила так, словно это вполне естественно для… старого воина. – Диана громко вздохнула. – У Кристины такие необычные представления обо всем, правда?
– Она блефует, Диана. Она делает вид, что дает нашей матери то, чего, она хочет.
– Лайон, может, мне вместе с тобой поехать в Лайонвуд?
По блеску в зеленых глазах друга Лайон сразу определил, что Рон опять что-то задумал.
– Зачем? – поинтересовался он.
– Ну, как же, я могу помочь тебе обыскать имение.
– Очень смешно! – рявкнул Лайон. – Смотри, что ты сделал! Диана опять плачет. Сам с ней и разбирайся. У меня нет времени. Приезжай в конце недели в Лайонвуд с тетей Харриет и Дианой. – Лайон дошел до двери, затем небрежно бросил через плечо:
– Если к тому времени я не найду нашу мать, Диана, ты тоже сможешь участвовать в розыске.
Рон сдержал улыбку:
– Он просто шутит, милая. Ну, ну, давай я обниму тебя. Можешь поплакать у меня на плече.
Закрывая дверь, Лайон слышал успокаивающие слова Рона и в изумлении покачал головой. Он был слишком занят собственной жизнью и не заметил, что Рон влюбился в Диану. Рон – хороший друг… но зять… Лайону придется привыкать и к этой мысли.
А вот Кристина совсем не удивится этому роману. Ведь это она указала Рону на его судьбу, вспомнил Лайон с улыбкой.
Ах, судьба! Лайон решил, что сейчас его судьба – это отправиться домой и поцеловать жену.
Желание заключить Кристину в объятия и неторопливо предаться с ней любви было столь сильным, что дорога в Лайонвуд показалась ему значительно длиннее, чем обычно.
На небе пылал закат, когда Лайон остановился у парадных дверей замка. Он прищурился, пытаясь убедиться, что глаза его не обманывают.
Подъехав поближе, он узнал человека, шаркающей походкой спускавшегося по ступеням. Это был Элберт. Почему он здесь? Господи, и что он делает с сапогами Лайона? Маркиз подъехал уже достаточно близко, чтобы разглядеть десятки пар своих, туфель и сапог, выстроившихся на ступеньках и на самой дороге.
Лайон спешился, шлепнул коня по крупу, дав ему знак отправляться на конюшню, и окликнул бывшего дворецкого Кристины:
– Элберт? Что вы делаете с моей обувью?
– Выполняю распоряжение мадам, милорд, – ответил Элберт. – Не знал, что у человека может быть столько туфель, – добавил он. – Уже целый час занимаюсь этим. Вниз по лестнице, потом вверх, потом снова вниз…
– Элберт, объясни мне, зачем все это? – перебил его Лайон. – И что ты делаешь в Лайонвуде? Кристина пригласила тебя погостить?
– Она наняла меня, сэр, – Сообщил Элберт. – Я буду помощником Брауна. Вы знаете, как она тревожилась обо мне? Она понимала, что мне не удержаться у старой карги. У вашей жены золотое сердце. Я свою работу выполню. Я не стану уклоняться от своих обязанностей.
У Кристины действительно доброе сердце, подумал Лайон. Она знала, что Элберт не сможет нигде найти работу. Он слишком стар, слишком немощен.
– Я уверен, что вы прекрасно со всем справитесь, Элберт, – сказал Лайон. – Рад иметь такого работника.
– Спасибо, сэр.
Тут Лайон заметил стоящего в дверях Брауна. Дворецкий выглядел расстроенным.
– Добрый вечер, милорд. Рад вашему возвращению. – Его голос показался Лайону напряженным, но одновременно в нем звучало облегчение. – Вы видели вашу обувь, сэр?
– Я же не слепой. Конечно, видел. Проклятие, объясни же наконец, что тут происходит?
– Распоряжение вашей жены, – сообщил Браун.
– Бывшей жены, – прокудахтал Элберт.
Лайон глубоко вздохнул.
– О чем он говорит? – спросил маркиз, обращаясь к Брауну и полагая, что молодой дворецкий сможет объяснить все более членораздельно, нежели старик, давящийся смехом.
– С вами разводятся, сэр.
– Что со мной делают?
Плечи Брауна поникли. Он знал, что эта новость совсем не понравится хозяину.
– Разводятся.
– Выбрасывают, милорд, выталкивают, забывают, вы умерли для нее…
– Я понял тебя, Элберт, пробормотал Лайон раздраженно. – Я знаю, что означает слово «развод».
Лайон продолжил свой путь, а старый слуга плелся позади.
– Так она и сказала. Моя хозяйка разводится с вами, как принято у ее народа. Она говорит; что нет ничего особенного в том, чтобы избавиться от мужа. Вам придется поискать другое место для житья.
– Что мне придется? – переспросил Лайон, уверенный в том, что плохо расслышал.
Браун усиленно закивал головой, подтверждая слова Элберта.
– Вас выкидывают, выталкивают…
– Элберт, ради Бога, прекрати причитать! – потребовал Лайон. Он повернулся к Брауну. – А при чем здесь обувь?
– Обувь означает ваш уход, милорд, – сказал Браун.