– О да, сэр, я очень ее люблю. И вы ее тоже полюбите.
– Да, конечно.
Харрисон подался вперед:
– Есть еще одна важная новость, которую вам необходимо знать.
– Какая?
– Я женился на вашей дочери.
* * *
Мэри Роуз с Элеонорой прибыли в Англию двадцать первого июля. Было жарко и влажно, собирался дождь. Терпение едва не покинуло Харрисона. Он уже собрался покупать себе билет в Штаты, когда наконец пришла телеграмма от джентльмена по фамилии Коэн, где указывалась приблизительная дата приезда Мэри Роуз, отбывшей из Бостона.
Харрисон увидел золотистые волосы Мэри Роуз, как только она сошла на пристань. Протолкавшись сквозь толпу, он сгреб жену в объятия. Наконец-то Мэри Роуз была там, где ей надлежало быть.
Впрочем, приветствие его прозвучало не слишком романтично:
– Какого черта тебя так долго не было?
Харрисон даже не дал ей времени на то, чтобы нахмуриться. Наклонившись, он жадно приник к ней губами.
Мэри Роуз не сопротивлялась. Встав на цыпочки, она обвила руками его шею и ответила ему столь же страстным поцелуем.
– Ради Бога, Мэри Роуз, на нас же люди смотрят. Перестань. Сейчас здесь соберется целая толпа зевак, – протестующе прошипела из-за спины подруги Элеонора. Она сердито ткнула ее кулачком и сделала шаг назад, решив притвориться, что незнакома с ней. Казалось, Мэри Роуз разом забыла обо всех правилах приличия.
Что же касается Харрисона, то его Элеонора считала в этом смысле совершенно безнадежным человеком и потому даже не пыталась призвать к порядку.
Внезапно Элеонора улыбнулась. Когда-нибудь и она встретит мужчину, который будет любить ее так же, как Харрисон Мэри Роуз.
Наконец Макдональд прошептал:
– Я скучал по тебе, дорогая.
– Я тоже, – шепнула в ответ Мэри Роуз. – Но все же нам с тобой предстоит долгий разговор, и чем скорее он произойдет, тем лучше. Теперь между нами все будет по-другому. Нам придется начать все сначала.
Харрисон пока не готов был к серьезному разговору.
– Давай обсудим все проблемы позже, – ответил он и снова запечатлел поцелуй на устах Мэри Роуз.
– О Господи, – пробормотала Элеонора.
Харрисон услышал, однако не смог оторваться от жены и поприветствовал Элеонору, крепко обнимая супругу.
– Как прошло путешествие, Элеонора?
– Прекрасно, спасибо. Харрисон, ты так прижал Мэри Роуз, что ей, наверное, нечем дышать. Отпусти ее и пошли отсюда. Мы устали с дороги, и нам хотелось бы где-нибудь устроиться до наступления ночи. Мы что, сразу поедем в дом ее отца?
– Я бы отложила встречу до завтра, – заметила Мэри Роуз. – Неужели он ждет меня сегодня? Уже стемнело, а мне еще нужно привести себя в порядок.
– У тебя на это было целых два месяца, – заметил Макдональд.
– Мне необходима еще одна ночь, – настаивала Мэри Роуз.
– Твой отец ждет тебя только завтра, успокойся. Вы вместе с Элеонорой переночуете у меня.
– Надеюсь, у вас просторное жилище, Харрисон, – произнесла Элеонора. – Мэри Роуз заявила мне, что ей требуется отдельная комната. Похоже, она на вас все еще сердится.
– Вообще-то, Элеонора, я сама могу сказать все, что считаю нужным, – огрызнулась Мэри Роуз и снова обернулась к Харрисону. – Да, я сержусь на тебя, но теперь все будет по-другому.
Харрисон пристально посмотрел на жену, затем взял ее за руку и повел по направлению к большой оживленной улице, где один за другим выстроились экипажи.
– Ты будешь спать со мной, в моей постели, – громким шепотом заявил он. – Я ждал долгих два месяца, черт побери!
– А что с нашим багажом? – встряла Элеонора.
– Им уже занимаются, – ответил Харрисон. – Не качай головой, Мэри Роуз. Как я сказал, так и будет.
Супруга вовсе не собиралась спорить с ним на людях. Она решила дождаться подходящей минуты и выложить Харрисону свои соображения. Мэри Роуз была уверена, что, будучи умным человеком, Харрисон поймет ее.
– Вы не виделись всего каких-нибудь пять недель, – сказала Элеонора, явно решившая прояснить Харрисону ситуацию. – Мэри Роуз хотела подождать с поездкой до конца сентября, но Адам не позволил ей откладывать путешествие.
Харрисон резко остановился.
– Ты хотела ждать до конца сентября?
– Ну вот, видишь, что ты наделала, Элеонора. Ты его расстроила. Ей-богу, Харрисон, мы все промокнем насквозь, если не поторопимся. Давай поговорим обо всем, когда приедем на место.
Едва они успели дойти до угла, как полил дождь, и к тому времени, когда подъехал экипаж, на них сухой нитки не было.
Через полчаса коляска подкатила к городскому дому Харрисона. Это был внушительный двухэтажный особняк из красного кирпича. Дверь открыл молодой человек в черном костюме. Звали его Эдвард. Эллиот на время отправил его к Харрисону для исполнения обязанностей дворецкого.
Элеонора пришла в восторг от того, что ей будет кто-то прислуживать. Она первой торопливо вошла в холл. Эдвард приветливо улыбнулся ей. А когда перевел взгляд на Мэри Роуз, на лице его появилось выражение глубочайшего удивления.
– Она выглядит точь-в-точь как ее мать на портрете, – шепнул он Харрисону. – Как только милорд Эллиот ее увидит, он сразу же поверит, что это его дочь.
– А что, лорд Эллиот не верят, что я его дочь? – осведомилась Мэри Роуз, услышавшая реплику Эдварда.
Молодой дворецкий смутился.
– Он очень хочет в это верить, миледи, но в его жизни было столько разочарований, что он просто боится очередного крушения надежд.
Харрисон снял промокший пиджак и вручил его Эдварду.
– Мне просто необходимо принять горячую ванну, – заявила Элеонора. – Эдвард, проводи меня в мою спальню. Если я не переоденусь в сухое, я простужусь.
– В июле невозможно простудиться, – заметила Мэри Роуз.
– А ты разве никогда не слышала о летних простудах? – возразила Элеонора. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, она принялась громко перечислять все свои хвори, чем немало позабавила подругу. Мэри Роуз же украдкой поглядывала на Харрисона. Ей одновременно хотелось и накричать на него за то, что он причинил ей такую боль, и поцеловать, поскольку она ужасно соскучилась.
Макдональд снова взял Мэри Роуз за руку и повел в свою спальню.
Первым, что бросалось в глаза в огромной комнате, была кровать. На этом поистине королевском ложе с ножками-столбами могли бы с комфортом разместиться четверо. Мэри Роуз невольно представила себе спящего в этой гигантской кровати Харрисона, и в ее воображении замелькали весьма соблазнительные картины.
Лицо ее залилось краской. Надо переговорить с Харрисоном прямо сейчас.