Следующий час молодая женщина провела в спорах с Лилиан по поводу своего гардероба. Сестра Эллиота, похоже, была помешана на тряпках. Лилиан была настолько привередлива, что Мэри Роуз казалось удивительным, как тетушке удается выбрать хоть что-нибудь подходящее. Она продемонстрировала Лилиан восемь прелестных дневных платьев. Лилиан же критически покачала головой и забраковала все до единого, назвав их отвратительными.
Мэри Роуз изо всех сил старалась не сердиться, тем не менее она невольно испытывала некоторое смущение. Дело кончилось тем, что Мэри Роуз осталась в голубом платье, которое было на ней, а Лилиан спустилась вниз, чтобы отправить посыльного к портному. Перед тем как уйти, тетка остановилась у порога. – Завтра, после медицинского осмотра, о котором мой брат договорился заранее, мы выберем приличные ткани, дабы создать вам Достойный гардероб.
– Но мне не нужны никакие доктора, – запротестовала Мэри Роуз. – Я прекрасно себя чувствую.
– Не спорьте, Виктория. Это для вашего же блага. Сегодня вечером вас посадят за стол рядом со мной: я займусь вашими манерами. Отдохните часок, а потом приходите. К этому времени Роберт и его семья уже будут здесь.
– Тетя Лилиан, а Даниэль тоже приедет?
– Даниэль с женой сейчас на юге Франции. Они вернутся через неделю-другую. Тогда вы познакомитесь и с ним. А теперь вздремните немного, Виктория. Я пришлю к вам Анну-Марию.
Мэри Роуз не поняла, зачем ей нужна прислуга на время отдыха, но не стала задавать вопросов. Она искренне недоумевала, с какой стати она должна ложиться в постель среди бела дня. Она совсем не устала, хотя и чувствовала некоторое утомление – слишком уж много ей пришлось запоминать новых имен и правил.
Анна-Мария помогла молодой женщине снять платье, затем отвернула лежащее на кровати покрывало и задернула занавески. Мэри Роуз поняла, что ей в самом деле предлагают отдохнуть.
Комната, выдержанная в золотистых тонах, была весьма просторной и казалась Мэри Роуз очень уютной. Она улеглась на кровать, вытянулась на спине, положила руки за голову и, глядя в потолок, принялась размышлять.
Через несколько минут к ней вошел Харрисон.
– Твой отец – упрямец, – заявил он. – Эллиот считает, что деньги, присланные твоими братьями, надо отправить обратно. По его словам, они как бы пытаются откупиться от него. Разумеется, он просто ничего не смыслит в ваших отношениях.
Мэри Роуз перевернулась на бок и взглянула на мужа.
– Когда я заговорила о братьях, ему это не понравилось.
– Дай ему время свыкнуться с мыслью, что у тебя есть семья.
– Ты знаешь, что завтра мне предстоит пройти медицинский осмотр?
Харрисон снял пиджак, бросил его на ближайший стул, присел на кровать и лишь после этого снова заговорил:
– Да.
– Но зачем? Я прекрасно себя чувствую.
– Твой отец хочет быть уверен в том, что ты здорова. Тебе ведь это нисколько не повредит, верно? Но если для тебя это утомительно, я отменю визит к врачам.
Мэри Роуз поразмыслила с минуту и пришла к выводу, что в данном случае ей не следует противиться воле отца.
– Кстати, ты не спросил, как я нашла отца. Разве тебе не интересно?
Полуобернувшись к жене, Харрисон улыбнулся:
– Я уже догадался, что он тебе нравится, и недалек тот час, когда ты его полюбишь.
Мэри Роуз кивнула – Харрисон еще раз доказал свою наблюдательность.
– Я должна его любить. Но могу ли я доверять ему?
– Конечно, – сказал Харрисон, удивленный этим вопросом. – И мне, знаешь ли, тоже.
Мэри Роуз попыталась перевести разговор в другое русло, но Харрисон стоял на своем.
– Я понимаю, что в нынешней ситуации требовать от тебя доверия с моей стороны было бы несколько самонадеянно.
– Вот как?
– Похоже, ты сама еще не поняла, что любовь и доверие неразделимы. А ведь ты любишь меня.
Мэри Роуз не ответила. И хотя она ни разу не обмолвилась о своих страхах, факт оставался фактом: она не была уверена, что когда-нибудь он не солжет ей снова.
– Я пока не готова обсуждать с тобой эту тему, – сказала она. – Да, я люблю тебя, – заговорила она снова после небольшой паузы, видя, что Харрисон недовольно нахмурился. – Но тебе придется подождать, а заодно и поразмыслить над тем, как тебе самому научиться доверять мне.
– Я сейчас рассержусь, Мэри Роуз.
– Но ты же любишь меня?
– Конечно!
Ответ Харрисона прозвучал довольно мрачно, но его жену это, казалось, не слишком смутило. Она прекрасно знала, что ее муж ненавидит ждать. Ошибка его, однако, состояла в том, что он, привыкший рассуждать логически и поступать в соответствии с соображениями разума, ожидал того же и от супруги.
– Надеюсь, вечером я не перепутаю имена, – продолжила Мэри Роуз, сознательно заговаривая о другом.
– Я помогу тебе их запомнить, – пообещал Харрисон, снимая брюки. – Нам надо поговорить о Джордже Макферсоне, дорогая, личном помощнике твоего отца. Сегодня вечером его здесь не будет – он еще не вернулся из отпуска. Так вот, я не хочу, чтобы ты рассказывала ему о событиях той злополучной ночи. Веди себя так, словно ты ничего не знаешь.
– Это он меня украл?
– Думаю, да, но пока не в состоянии это доказать. Дело в том, что Макферсону не хватало нескольких тысяч долларов, которые он передал своей сообщнице. Следовательно, он снял их с одного из счетов Эллиота. Пока что мне не удалось обнаружить в документах никаких несоответствий, но я их найду.
– А разве полиция не прорабатывала версию о возможной причастности Макферсона к похищению?
– Прорабатывала. Но вряд ли полицейские просматривали гроссбухи с должным вниманием.
– Могу я тебе чем-нибудь помочь?
– В общем, да.
– Если мы вызовем Дугласа в Англию, он даст показания против Макферсона.
– С годами воспоминания становятся расплывчатыми, а внешность людей меняется, – ответил Харрисон. – Защита камня на камне не оставит от показаний Дугласа. На них нельзя будет опереться, если мы не раздобудем дополнительных свидетельств виновности Макферсона.
– А мой отец знает о роли Макферсона в похищении?
– Еще нет. А ты хочешь, чтобы я ему сейчас рассказал?
– Нет. А если бы я тебя попросила?
– Рассказал бы.
Ответ Харрисона пришелся по душе Мэри Роуз. Но подумав немного, она решила, что лучше им с Харрисоном пока не торопиться.
– Отцу будет очень трудно притворяться, что он ничего не знает, а Макферсон может что-нибудь заподозрить и исчезнуть. Нет, пожалуй, пока нам не следует вводить его в курс дела. Потом он поймет, какими соображениями мы руководствовались.