– Можно спросить? – осведомился он.
– Опять? Ну что там еще у тебя, Харрисон? – промолвил Кол.
– Я никак не вспомню, откуда я знаю вашу молитву, – заявил Макдональд, не обращая внимания на сарказм, прозвучавший в реплике Кола.
– Это католическая молитва, – ответила Мэри Роуз. – Она читается перед едой.
– Ради всего святого, вы что же, католики?
О том, что последние свои слова он произнес вслух, Харрисон догадался, лишь заметив, что все члены семьи Клэйборн удивленно и непонимающе уставились на него.
– Ты что-нибудь имеешь против католиков?
– Нет, – сказал Харрисон. – Просто мне почему-то казалось, что вы придерживаетесь… какой-нибудь другой веры.
– Так оно и есть, – подтвердила Мэри Роуз.
– То есть как? – опешил Харрисон.
– Мы не всегда католики.
Макдональд откинулся на спинку стула, силясь осознать услышанное. Лорд Эллиот, должно быть, придет в ужас – его семья не просто принадлежала к англиканской церкви, а слыла ее наиболее убежденным приверженцем.
Впрочем, немного погодя Харрисон нашел эту мысль смешной. Лорду Эллиоту ничто не помешает любить Мэри Роуз, и он приложит все усилия, чтобы обратить девушку в свою веру.
– Погодите-ка минутку, – промолвил Харрисон. – Вы не можете быть католиками лишь время от времени. Я это точно знаю. Мой лучший друг – католик по вероисповеданию.
– И все-таки тебе не нравятся… – начал было Кол.
– Я совсем не то хотел сказать, – перебил его Харрисон. – Просто я удивился, узнав, что вы исповедуете католическую веру.
– А почему нельзя быть католиками лишь иногда? – спросил Трэвис.
Харрисон решил продолжить эту игру. Он был убежден в своей способности логикой и терпением заставить Клэйборнов понять, что им не следует подшучивать над ним, словно над дурачком.
– Ну хорошо, допустим, что вы – католики лишь эпизодически. А могу ли я узнать, когда именно вы таковыми являетесь?
– В апреле, мае и июне, – ответила Мэри Роуз.
– А как насчет июля, августа и сентября? – не моргнув глазом парировал Харрисон.
– В это время мы лютеране, – заявил Трэвис без тени улыбки.
– А следующие три месяца?
– Мы становимся баптистами – или по крайней мере стараемся придерживаться их обычаев.
Макдональд решил, что с него достаточно.
– Мэри Роуз, когда вы наконец прекратите… – начал он, желая спросить у девушки, когда же она перестанет над ним насмехаться. Но она не дала ему закончить;
– Но это же еще не все. На чем я остановилась?
– На январе, – напомнил Кол.
– В январе, феврале и марте мы исповедуем иудаизм, а в апреле…
– В январе – иудаизм? – повысил голос Харрисон.
– Ну а против иудаизма что ты имеешь? – спросил Кол. – Похоже, у тебя зуб на огромное множество людей.
Харрисон закрыл глаза и сосчитал до десяти. Потом он снова попытался разобраться в той мешанине, которую обрушили на его голову Клэйборны.
– У меня ни на кого нет зуба, – буркнул он. – Вы не можете исповедовать все те религии, которые перечислили. Это же насмешка над любой верой, если вы следуете ее святым догматам лишь в течение трех месяцев в году.
Адам наконец сжалился над ним.
– Мы стараемся как можно больше узнать о разных конфессиях, Харрисон, – пояснил он. – Чтобы понимать и уважать чувства других людей. Вы верите в существование Бога?
– Да.
– И мы тоже. Но тем не менее не являемся приверженцами какой-либо веры.
Харрисон кивнул.
– На свете существует очень много разных религий. Вы попытаетесь изучить их все?
– Даже после того, как мы отдадим наши сердца какой-либо из них, наш разум останется открытым для понимания иных верований. В Хаммонде живут несколько еврейских семей. Мы стараемся почаще их навещать. Но местные жители их недолюбливают по одной простой причине – они очень мало знают о евреях. Такое невежество непростительно. Никто из нас не является евреем по крови, а это значит, что мы не можем принять иудаизм; но мы считаем, что чем больше мы узнаем об их вере, тем станем духовно богаче. Любой человек, который живет, руководствуясь своей верой, заслуживает восхищения, но никак не осмеяния. Вы понимаете меня?
– Да, – ответил Харрисон. – А теперь объясните, почему вы говорите по-французски. Вас интересуют французы?
Даже сидя на другом конца стола, Макдональд заметил искорку, мелькнувшую в глазах старшего из Клэйборнов, и приготовился к новым сюрпризам.
– Сегодня четверг.
– И что же? – спросил Харрисон, растянув губы в улыбке.
– Мы всегда говорим по-французски по вторникам, четвергам и субботам, – с улыбкой пояснила Мэри Роуз.
Ну вот, опять началось, подумал Макдональд. Он уже догадался, к чему клонится эта беседа.
– Похоже, дискуссия будет протекать в том же ключе, что и наш разговор об ирландцах? – спросил он.
– Может быть.
– Что это еще за разговор? – насторожился Трэвис.
– Да Харрисону почему-то захотелось, чтобы мы все были ирландцами, – пояснила Мэри Роуз. – В конце концов, он наш гость, и я Решила ему не перечить.
– И ты сказала ему, что я ирландец, – понимающе заметил Трэвис.
– Логичнее было бы предположить, что ему по сердцу считать нас шотландцами, – заметил Кол. – Слушай, Харрисон, а чем тебе насолили ирландцы?
У Харрисона внезапно возникло желание завыть от отчаяния. Глубоко вздохнув, он снова постарался рассуждать здраво.
– Мне нет дела до вашей национальности, – сказал он.
– Почему это? – тут же обиделся Кол.
Уставившись на него, Макдональд подумал, что вести нормальную беседу с любым из Клэйборнов для него, пожалуй, непосильная задача. Он был близок к тому, чтобы признать свое поражение.
– Я молю Бога, чтобы мне никогда не пришлось подвергать вас перекрестному допросу в суде, – сухо заметил он.
– Это еще почему? – спросил Дуглас. – Мы старались быть гостеприимными, разве не так?
– В ваших рассуждениях полностью отсутствует логика, вот почему, – заявил Харрисон, уже не заботясь о том, не воспримут ли хозяева эту его фразу как оскорбление.
– А может, мы рассуждаем слишком логично для тебя? – осведомился Кол. – Это тебе не приходило в голову?
– Я только поинтересовался, почему вы говорите по-французски три дня в неделю, – ответил Макдональд.
– По вторникам, четвергам и субботам, – с ухмылкой напомнил Кол.