Никто не видел его и вряд ли кто-то слышал выстрелы: грохот колес заглушал все звуки.

Итак, еще одно убийство. От возбуждения кипела кровь, он с трудом дышал. Краем глаза он заметил какое-то движение, впрочем, может, ему показалось. На всякий случай Дональд отвернулся, скрывая лицо, потом быстро вошел в купе. Кровь впиталась в ковер, пятна уже не выглядели свежими. Никто не сможет узнать, когда ковер запачкался, пока не встанет на колени или не почувствует влагу.

На этот раз он не забыл закрыть дверь на задвижку. Ребекка все еще была голая. Одежда лежала на полке, а разорванную блузку она засовывала в дорожную сумку. Дональд обхватил ее сзади, прижал к стене и грубо взял.

Никто не слышал ее криков.

Глава 29

Расставание оказалось не просто тягостным, это была настоящая пытка. Когда Джессика прощалась с Калебом, ее сердце будто разрывали на части. Она не проронила ни единой слезинки, и ее сын тоже. Впрочем, отъезд матери не огорчил его: ему очень нравились Джози и Том Нортоны. Он нетерпеливо вертелся на руках у Джессики, целующей его на прощание. Малыш даже не махнул рукой вслед уходящей матери: был занят важным и очень увлекательным делом — «наводил порядок» на кухне Джози.

Джессика удивила Коула. Он знал, что она не станет устраивать сцену перед ребенком, но ожидал слез после. Коул даже хотел предложить ей поплакать — легче станет. Но она была сдержанна, глаза оставались сухими. Они ехали весь день и только дважды останавливались, давая отдых лошадям. К заходу солнца Джессика окончательно выбилась из сил.

В сумерках Коул остановился и мысленно обругал себя. Джессика не слишком опытная наездница, долгая дорога без отдыха трудна для нее. Но она молодец, ни разу не пожаловалась.

— Завтра утром мы догоним поезд в Эдварде-вилле, примерно в пяти милях к югу отсюда. Сомневаюсь, что там будут сносные условия, но ты по крайней мере выспишься в кровати, — пообещал он. — А если хочешь, оставим городок в стороне и переночуем под открытым небом, у водопада.

— Мы не поедем обратно в Рокфорд-Фоллз? — вдруг спросила она.

— Нет, мы уже далеко от него. Местечко, про которое я говорю, красивое и уединенное. Небольшой водопад струится в чистое, голубое озеро.

— Это далеко? — устало спросила Джессика. Убирая прядь волос, упавшую на глаза, она заметила грязь на руках. Хорошо бы помыться!

— Примерно миля отсюда, — сказал он. — Но если мы заночуем под открытым небом, утром придется встать пораньше.

— А ты сам чего хочешь?

Коул всегда предпочитал спать под звездами, подальше от шума, толпы, суеты большого города. Но он не хотел навязывать свое мнение Джессике. Выбор за ней.

— Мне все равно, сделаем, как ты решишь.

— Я бы хотела помыться.

— Мы могли бы помыться в Эдвардсвилле.

— Но мне нравится спать под открытым небом. У водопада уединенное местечко?

— Да, очень.

— Тогда я смогу потренироваться.

— В чем?

— Увидишь, — пообещала она. — Я не смогу делать это одна. Ты должен мне помочь.

Коул удивился:

— Мы будем прикасаться друг к другу? Коул подтрунивал над ней, ожидая, что Джессика покраснеет, но, напротив, она охотно согласилась:

— О да, тебе придется обнять меня. Я так думаю, но не уверена. У меня нет опыта.

Коул пустил лошадь рысью вниз по узкому склону. Она ехала прямо за ним.

Боже, в чем это она хочет потренироваться с его участием? Он оглянулся:

— А то, о чем ты говоришь, требует уединения?

— Еще бы, конечно, — скрыла улыбку Джессика.

— Почему?

— Потому что я могу наделать много шума. При людях я чувствовала бы себя скованно.

Он натянул вожжи, подождал, когда она поравняется с ним, и заметил искорки в глазах девушки. Значит, она решила подразнить его!

— Ты ведь говоришь не о том, о чем я думаю, да?

Она захлопала ресницами и уставилась на Коула, а он расхохотался.

— А как ты считаешь, о чем я говорю? — с невинным видом поинтересовалась она.

— О близости со мной.

— Нет! — выпалила Джессика, а потом рассмеялась.

— Джесси, мужчины не любят, когда их дразнят. Запомни.

Он снова поехал вперед, а она за ним, как и все последние восемь часов. Она очень долго не произносила ни слова, пока любопытство совсем не одолело ее.

— Коул?

— Да.

— Ты разочарован?

— Чем?

— Ну что я говорила совсем о другом.

— Нет, — резко ответил Коул. — Нисколько. Плечи ее опустились от огорчения.

— Значит, ты никогда об этом не думал… со мной?

Он не мог поверить своим ушам! Неужели Джессика не понимает, какое впечатление производит на него? Наверное, нет. Ясное дело, она совершенно невинна, но после таких вопросов это продлится недолго.

— Да, думал.

— Ну и что?

— Этого не произойдет, Джессика.

— Нет, конечно, нет, — заторопилась она. — Но знаешь, я тоже про это думала несколько раз.

Коул чуть не свалился с лошади.

— Ты наконец перестанешь?

— А ты не кричи на меня! Я честно и откровенно разговариваю с тобой. С тобой легко говорить, когда ты спокоен, но стоит тебя разволновать… Неужели ты полагаешь, что мысль про это — преступление? Я же не собираюсь ничего делать, я даже не представляю, что это такое.

— Ну тогда мне не о чем волноваться, значит, ты не совершишь никакой глупости.

— Какой, например?

Коул не ответил. Он поклялся не говорить ей больше ни слова и не оборачиваться, по крайней мере пока он не преодолеет желание стащить ее с лошади, раздеть и заняться любовью.

— Я надеюсь, вода теплая, — заметила Джессика. Он-то хотел, чтобы вода оказалась холодной как лед.

Последняя миля далась Джессике нелегко. Когда они наконец прибыли на место, девушка не могла слезть с лошади. Коул помог ей спешиться, задержав руки у нее на талии дольше, чем было необходимо, а она невольно прильнула к нему. Ноги ее так Дрожали, что если бы не Коул, она бы упала.

Джессика посмотрела на Коула, желая поблагодарить, но, заметив крепко сжатые губы, быстро отошла подальше. Он раздражен ее неуместными высказываниями. Она решила не обращать внимания и ждать, когда его настроение улучшится.

Место ей очень понравилось: кругом пышная зелень, прелестный водопад, совсем непохожий на тот, который ей довелось увидеть в Рокфорд-Фоллз, — гораздо меньший и не такой мощный. Струя воды стекала с неровных каменных выступов и падала в голубое озеро, рассыпая брызги. В них, словно в стеклянной призме, отражался солнечный свет, и над озером возникала сверкающая радуга.