Дункан и не представлял себе, что творится в голове у его жены. Сколько времени он потратил на то, чтобы затащить ее к себе в постель! Купание в ледяной воде было сущей безделицей по сравнению с тем, что он испытывал сейчас. Одна надежда — игра стоит свеч. С этой мыслью Векстон повернулся на бок. Подперев голову рукой, он задумчиво поглядел на Мадлен. К его великому удивлению, она тоже смотрела на него, а он-то думал, что она с головой зарылась в одеяло.
— Доброй ночи, Дункан, — прошептала девушка, одаривая его робкой улыбкой.
Векстон хотел гораздо большего.
— Поцелуй меня на ночь, женушка, — попросил он.
— Я уже целовала тебя на ночь, — елейным голоском напомнила Мадлен. — Разве этот поцелуй для тебя так важен, что ты уже позабыл о нем?
Неужели Мадлен кокетничала? Дункан решил, что так оно и было: слишком уж спокойно ей у него под боком. Она, пожалуй, ощущает себя победительницей. «Ах да, — напомнил он себе, — она же доверяет мне!» едва подумав об этом, Дункан почувствовал, что его плоть заныла от переполнявшего его желания. Он медленно припал к губам Мадлен поцелуем. Его рука обхватила талию девушки так крепко, что ей было не вырваться даже при большом желании. Правда, он обещал себе, что не станет применять силу, но сейчас делал это лишь для того, чтобы Мадлен вспомнила вкус его горячих поцелуев. Но все самооправдания были напрасны. Его поцелуй становился все более требовательным, язык жадно ласкал ее рот. Дункан хотел, чтобы Мадлен получила удовольствие, и понял, что ему это удалось, когда девушка нежно погладила его щеку, а затем ее руки обвили его шею. Услышав хриплый стон Дункана, Мадлен улыбнулась ему.
Барон приподнял голову, чтобы посмотреть на нее. Похоже, Мадлен была довольна. Ее влажные губы слегка припухли от поцелуя, а таинственный блеск глаз согревал сердце Дункана. Почувствовав, что пальчики Мадлен нежно гладят его шею, Векстон не смог сдержаться и поцеловал жену еще раз. Слегка прикусив ее губу, он прижал Мадлен к себе еще сильнее. Девушка необычно низко для себя засмеялась.
Обхватив лицо Мадлен обеими руками, Дункан страстно впился в ее рот.
Он пил нектар ее губ и никак не мог насытиться. Его руки лихорадочно ласкали ее тело. Мадлен задрожала. Новые, незнакомые доселе ощущения пугали и одновременно доставляли ей невероятное удовольствие. Вдруг ее рука дотронулась до его восставшей плоти. Мадлен было испуганно отпрянула назад, но тут же снова прижалась к Дункану не в силах прервать поцелуя. Сознание меркло, оставляя место лишь страстному желанию, тлевшему в ее теле, но разгоравшемуся с каждой секундой все сильнее. Однако она еще пыталась сопротивляться и обхватила Дункана за бедра, надеясь, что сумеет остановить его. Но голос плоти превозмог остатки разума, и не прошло и минуты, как Мадлен сама прильнула к телу Дункана, все теснее прижимая его к себе.
Дункан понимал, что Мадлен испугана охватившим ее желанием, но твердо решил дождаться, пока она сама запросит у него пощады. Он изо всех сил сжимал Мадлен в объятиях, желая, чтобы она почувствовала жар его тела.
Признаться, барон был даже несколько удивлен тем, с каким пылом отвечала ему Мадлен. Прервав наконец долгий поцелуй, он начал осыпать поцелуями всю ее. Дункан едва сдерживался, чтобы не ворваться в лоно Мадлен немедленно и не испытать всю сладость ее нежной плоти. Но к этому Мадлен еще не была готова. Дункан буквально сходил с ума: еще ни одна женщина не дарила ему столь божественных ощущений.
Мадлен хотелось остановить Дункана. Но вопреки этому она почему-то все теснее прижималась к нему, все смелее ласкала его. Глубоко вздохнув, она попыталась успокоиться, но тщетно. Векстон стал нашептывать ей на ухо такие слова, от которых голова ее еще больше пошла кругом. Он говорил, что она прекрасна в своей наготе, и подробно описывал, что будет делать с нею дальше. Он говорил, что сходит с ума от желания, и, судя по всему, в словах его не было лжи.
Мадлен сознавала, что не в силах сопротивляться Дункану, впрочем, он уже не пугал ее. Она лишь могла попросить его остановиться, не брать ее силой, как он обещал.
Но если бы только Мадлен была в состоянии хоть немного отодвинуться от Дункана, она бы непременно попросила его прекратить эти бесстыдные ласки. Девушка попыталась откатиться в сторону, но Векстон не отпускал ее. Одеяла давно упали на пол. Обнаженные ноги переплелись, и единственным барьером служила лишь тонкая ткань рубашки.
Дункан быстро покончил с этой преградой, сорвав рубашку с Мадлен так быстро, что та не успела опомниться. По сути, она даже помогла ему.
Все доводы разума растаяли окончательно, едва их груди соприкоснулись.
Курчавые волосы на его груди терлись о ее соски. Девушка застонала от наслаждения.
Дункан взглянул на Мадлен. Глаза ее затуманились от страсти.
— Тебе нравится целовать меня, Дункан?
— Конечно, Мадлен. Так же как и тебе — меня.
— Да, — прошептала девушка. Поежившись, она нервно провела по верхней губе кончиком языка.
Векстон на мгновение зажмурил глаза.
Он был в исступлении, он безумно хотел ее. Теперь же. Но… Мадлен все еще не готова. Ему придется продолжить эту пытку.
Глубоко вздохнув, Дункан запечатлел поцелуй на изогнутой брови девушки. Затем поцеловал ее нос и ее очаровательные веснушки.
Мадлен затаила дыхание, дожидаясь, пока он дойдет до ее рта. Но когда Дункан принялся целовать ее шею, она не выдержала и прошептала:
— Я хочу сама еще раз поцеловать тебя.
Господи, она играла с огнем! Мадлен убеждала себя, что держится столь развязно потому, что не была готова к ласкам мужа. Ведь никто не предупредил ее о том, какое она получит неизъяснимое наслаждение. И вдруг Мадлен поняла: Векстон-то знал об этом, поэтому и предупредил, что она попросит пощады. Вот, значит, как! Наслаждение заставит ее изменить себе!
Девушке стало стыдно. Дункан действительно не принуждал ее к ласкам.
— Я трусиха, — прошептала она.
— Не бойся, — утешал ее Векстон. Его голос был полон нежности.
Мадлен хотела объяснить, какие мысли мучают ее, но желание затмевало ее разум. Хорошо, она сдается и будет принадлежать ему — только на эту ночь. Девушка еще не верила окончательно в любовь к ней барона, но решила пожертвовать гордостью и самолюбием ради одной ночи торжества любви. Пусть Векстон отдаст ей лишь часть себя — она постарается думать, что он полностью принадлежит ей.
— Обними меня, Мадлен, — приказал Дункан, лаская ее груди. Мадлен инстинктивно выгнулась. Когда ее соски стали твердыми, Дункан наклонился и взял один из них в рот. Это была настоящая пытка! Мадлен извивалась и стонала, а руки ее с силой вцепились в плечи мужа.
Он не мог больше ждать, но где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что Мадлен все еще не попросила взять ее всю целиком.
— Хочешь, чтобы я остановился? — Задавая этот вопрос, он испуганно подумал, что она может ответить утвердительно. — Ты плачешь? — спросил он, увидев, как из-под ее ресниц скатилась слеза. — Но почему?