— Думаю, мне бы лучше не принадлежать никому.
Дункан слышал ее слова. Улыбка осветила его лицо. Ему было все равно, чего хочет леди Мадлен. В любом случае с этой ночи он ее господин.
Леди Мадлен сама выбрала свою судьбу, согрев Векстону ноги.
Совершить несправедливость позорнее, чем пострадать от нее.
Платон
Всю оставшуюся часть ночи и почти весь следующий день они скакали на север, остановившись лишь два раза, чтобы дать лошадям передышку. Барон отпускал свою пленницу пройтись, но ее тело так ломило от долгой езды, что она едва могла шевелить ногами. Не успевала Мадлен сделать и нескольких шагов и размять затекшие мышцы, как снова оказывалась в седле перед Дунканом.
Чувствуя себя в безопасности в окружении своих воинов, Векстон решил ехать большой дорогой. Впрочем, и она была вся в густых зарослях, колючие ветви то и дело задевали головы всадников, вынужденных прикрываться щитами. Но Мадлен, надежно укрытая плащом барона, не испытывала никаких неудобств.
Изнуряющая езда продолжалась почти два дня. К тому времени, когда Дункан объявил, что эту ночь они проведут в скрытой от глаз лесной долине, Мадлен окончательно решила, что тот, кто похитил ее, не принадлежит к человеческой породе. Она знала, что на кресте герба Векстонов изображен силуэт злобного и хитрого хищника, к тому же барона за глаза называли Волком, но только теперь девушка поняла, почему. Полумертвая от усталости, она воображала, что матерью Дункана была дьяволица, а отцом — огромный страшный волк. Ничем иным нельзя было объяснить необыкновенную выносливость барона.
Когда они наконец остановились на ночлег, Мадлен умирала от голода. Присев на большой валун, она наблюдала, как воины ухаживают за лошадьми — чистят и кормят их. Ей было хорошо известно, что кони всегда составляют предмет особой заботы воинов — ведь без этих благородных животных им не обойтись. Да-а… Прежде всего воины думали о лошадях…
Вскоре вокруг засветились огоньками небольшие костры, возле которых расположились усталые люди, мечтавшие об отдыхе и еде. Их скудный ужин состоял из черствого хлеба и не менее черствого сыра. По кругу передавались кубки, наполненные горьковатым элем. Мадлен обратила внимание на то, что воины пили очень мало; похоже, осторожность брала верх над жаждой: воины хорошо знали, что не смогут забыться беззаботным сном в этом незащищенном месте. Ведь всегда существовала опасность нападения шайки бродячих бандитов, которые только и ждали, чтобы напасть на тех, кто слабее; кроме того, в лесу могли водиться дикие звери.
Оруженосец Дункана был предоставлен в распоряжение Мадлен. Юношу звали Ансель, и, судя по его хмурому виду, он был далеко не в восторге от приказания своего господина.
Чем дальше они подвигались на север, тем ближе были к тайной цели Мадлен, и это служило ей некоторым утешением. Дело в том, что уже давно девушка твердо решила бежать — она собиралась добраться до Шотландии, где жила ее двоюродная сестра Эдвита. Мадлен понимала, что ее желание практически почти невыполнимо. Пешком ей далеко не уйти; можно было, конечно, взять старую клячу из стада Луддона, которая не сумела бы скинуть Мадлен с седла, да только эта кляча едва смогла бы выдержать долгое путешествие. Так что без выносливой лошади и подходящей одежды побег был равносилен самоубийству. К тому же маршрут, нарисованный старым Саймоном по памяти, вряд ли помог бы девушке.
Но несмотря на то что Мадлен осознавала всю нелепость своего плана, она решила не отступать от него. Похоже, от обиталища Дункана до шотландской границы рукой подать. Вот только где находится дом ее кузины? Может, она даже пешком до него сможет дойти?
Что и говорить, препятствий на ее пути будет немало. Поначалу следует хорошенько обдумать, где достать все необходимое для путешествия. Во-первых, ей понадобится хорошая лошадь, во-вторых, еда, а в-третьих, Божье благословение. Размышляя о том, не попросить ли прежде всего Господнее благословение, девушка вдруг увидела Дункана, направлявшегося к центру лагеря. Господи, вот оно, самое большое препятствие! Да-а… Этого недочеловека нелегко будет провести!
С тех пор как они покинули замок Луддона, Векстон не обронил ни слова. Мадлен не понимала, что он имел в виду, говоря, что она теперь полностью принадлежит только ему. Ах, как ей хотелось набраться храбрости и потребовать объяснений, но барон был так холоден и неприступен, что Мадлен боялась даже приблизиться к нему.
Боже, как она устала! Не стоит сейчас думать о Дункане. Главное — отдохнуть, а уж потом она решит, как ей выбраться из плена. Ведь побег — это козырная карта пленника, не так ли?
Однако Мадлен была совершенно неопытна в подобных делах. Что толку в том, что она умела читать и писать, тогда как большинство знатных господ не умели даже написать свое имя и прибегали к помощи священника.
Впрочем, Мадлен не обижалась на своего дядю за то, что, кроме грамоты, он немногому сумел ее научить. Зато дядюшка с восторгом рассказывал ей всякие истории из далекой древности. Его любимой был миф об Одиссее. Легендарный воин стал настоящим другом Мадлен с раннего детства, когда она еще всего боялась. Она часто воображала, что Одиссей сидит рядом с ней, помогая скоротать долгие, темные ночи, когда Мадлен особенно боялась того, что приедет Луддон и заберет ее с собой.
Луддон! При одном воспоминании о нем Мадлен начинало подташнивать. Это из-за него она ничего толком не умела делать! Даже верхом ездить! Когда Мадлен было шесть лет, брат несколько раз сажал ее на коня, и каждый из этих «уроков» она помнила так ясно, словно они состоялись только вчера Луддон беспрерывно орал, что она дуреха, неумеха и держится в седле, как мешок с сеном.
А что началось, когда брат понял, как она боится!.. Луддон привязывал сестру к седлу и пускал лошадь галопом. Ее ужас доставлял Луддону удовольствие. Этот кошмар продолжался до тех пор, пока девочка не научилась скрывать свои чувства, — лишь тогда брат прекратил свои садистские развлечения.
Мадлен помнила, что отец и брат никогда не любили ее, а она изо всех сил старалась хоть чем-нибудь завоевать их расположение. Когда девочке исполнилось восемь лет, ее ненадолго отправили к отцу Бертону, но короткая поездка неожиданно обернулась долгими спокойными годами в обществе младшего брата ее матери. Священник делал все возможное, чтобы лучше воспитать ее, и постоянно твердил племяннице, что в дурном отношении к ней брата и отца никакой ее вины не было.
Да, дядя Бертон был добрым и хорошим человеком. Он многому научил ее и любил как родной отец. Бертон объяснял Мадлен, что Луддон презирает всех женщин, но сердцем она ему не верила. Ведь брат заботился о своих старших сестрах. И Сара, и Кларисса получили хорошее образование, обеим было дано богатое приданое, хотя вышла замуж только Кларисса.
Отец Бертон объяснил племяннице, что родной отец не любил Мадлен потому, что она была очень похожа на свою мать. Женившись на ней и обменявшись с нею священными брачными клятвами, отец фактически почти сразу бросил ее, хотя Бертон и не понимал, чем это было вызвано. Девушка почти не помнила свои ранние годы, но душа ее наполнялась теплом, когда она думала о маме; материнская любовь надежно защищала ее тогда от издевательств брата.