— Не может быть, — покачал головой Дронго. — Когда мы вернулись, горничная уже успела убрать помещение и спичек в пепельнице не было.
— А почему вы решили, что она успела убрать?
— Когда мы с Обозовым шли по коридору, горничная как раз катила свою тележку в нашу сторону. Посмотрите в спальной комнате. Если покрывала с кроватей сняты и на тумбочках лежит шоколад, значит, горничная уже успела здесь побывать. Мне кажется это естественным.
Хеккет не поленился подняться и снова пройти в спальню. Вернувшись, он уселся на свое место и буркнул:
— Вы правы. Она успела здесь побывать.
— Вот это и мне интересно. После убийства горничная не входила в номер, иначе она бы обнаружила труп. Тогда кто вернул коробку спичек и почему он это сделал?
— Не знаю, — раздраженно сказал Хеккет, — но меня больше интересует, кто убил женщину, чем вопрос — кто положил коробку спичек в пепельницу. Может, это сделала сама Лабунская. Чисто машинально.
— Вы же ее видели. Она бы не стала расставлять вещи по своим местам вместо горничной. И не говорите, что она курила. Она не курила. А ее муж курил сигары и пользовался своей золотой зажигалкой, я ее у него видел.
— Вы ищете не там, где нужно. Думаю, все и так ясно. Мистер Торчинский заранее договорился с дамой о встрече. Я видел, какими взглядами они обменивались. Не видеть подобных отношений мог только ее муж. Так вот, договорившись о встрече, певец поднялся сюда. Вы помните, как официант уронил бокал? Лабунская махнула рукой и задела официанта. Может, она сделала это не случайно. Я стоял довольно далеко от нее, но вы были рядом и могли видеть, как это произошло. И если они заранее договорились, то это был прекрасный способ избежать вопросов и под благовидным предлогом уйти с вечеринки. Они встретились с Торчинским и, видимо, повздорили. Или он заранее просчитал, что убьет надоевшую ему женщину. Что и произошло. И не нужно считать, что это дело такое запутанное. Кроме Лабунской, карточки от лифта были у ее мужа и Торчинского. Муж при нас отдал свои карточки Обозову и почти все время сидел рядом с нами, а Торчинский имел эти карточки и поднялся наверх раньше Лабунской. По-моему, все и так ясно.
— Тогда как вы объясните тот факт, что его нет на пленке? И его не увидела дежурная, когда он появился в коридоре?
— Может, он воспользовался другим путем, — пояснил Хеккет, — может, он умнее, чем мы думаем. Вы ведь сами сказали, что убийца умнее, чем мы полагаем.
Дверь открылась, и вошел комиссар Террачини. Он вернулся с кассетой, которую изъял у сотрудников службы безопасности. Дронго и Хеккет сидели в гостиной, терпеливо ожидая его возвращения. Комиссар положил кассету на стол и сел рядом с экспертами.
— Ничего хорошего, — в сердцах сказал Террачини, — все было так, как рассказала сеньора Куацца. Никого постороннего. Последними на этаже появились сеньор Дронго и сеньор Обозов. Я думаю, нам нужно допросить Обозова. Извините меня, сеньор Дронго, но, возможно, были моменты, которые вы не заметили. Я понимаю, что вы известный эксперт, но иногда лучше поговорить с разными людьми, которые на одни и те же события смотрят по-разному. Подобные мнения всегда субъективны, зато независимы.
— Согласен, — кивнул Дронго, — можно позвать Обозова и переговорить с ним. Если хотите, я даже выйду из гостиной, чтобы вам не мешать.
— Не нужно на меня обижаться, — устало вздохнул комиссар, — я только хочу установить истину. Каким образом неизвестный убийца мог попасть в номер сеньоры Лабунской, и кто это был? Ответив на первый вопрос, мы, возможно, сможем ответить и на второй.
Из спальной комнаты вынесли носилки с телом. Все мужчины, сидевшие в гостиной, невольно встали. Один из криминалистов, проводивших осмотр места происшествия, подошел к Террачини.
— Мы закончили, комиссар. Проведем патологоанатомическую экспертизу и еще раз все проверим. Но думаю, почти убежден, причина смерти — механическое сдавливание горла.
— Ясно, — сказал комиссар, — можете уезжать. Мы останемся здесь и побеседуем с остальными участниками этого «банкета».
Когда носилки вынесли, Хеккет сел на свое место и недовольно сказал:
— Не люблю покойников, даже если при жизни они были очаровательными женщинами.
— Позовите Обозова, — приказал комиссар, — он, кажется, сидит в соседнем номере.
Обозов появился в гостиной через минуту. Он уже успел несколько отойти от первоначального шока. Его изжеванное морщинами лицо превратилось в застывшую маску. Обозов вошел в комнату и, кивнув комиссару, сразу прошел к стулу, стоявшему рядом со столом, словно уже знал, куда именно нужно сесть.
— Разрешите? — спросил Обозов.
— Садитесь, — кивнул комиссар и включил диктофон. — Вы давно работаете с сеньором Лабунским?
— Непосредственно пять лет, а до этого мы были знакомы. В общей сложности — более десяти лет.
— У вас всегда были хорошие отношения?
— Если мы работаем вместе столько лет, значит, отношения были нормальными, — рассудительно заметил Обозов.
— А какие отношения были у сеньора Лабунского с супругой?
— Нормальные, — ответил Обозов, — иногда они ссорились, иногда спорили. Но в общем отношения были нормальные. Как у любых супругов.
— У вас есть жена? — улыбнулся комиссар.
— Нет. Мы разведены больше десяти лет, — ответил Обозов и, заметив улыбку на лице комиссара, кивнул. — Конечно, в семейной жизни многое бывает. Но не обязательно доводить до развода. У нас был именно такой случай. А если люди живут вместе, значит, они хотят жить вместе. Сеньор Лабунский — очень состоятельный человек, и по нашим законам супруга не всегда получает такие деньги, как в западных странах. У нас нет брачного контракта. Тем более у них не было детей. Поэтому Лабунскому не нужно было убивать свою жену. Если она ему не нравилась, он мог с ней развестись. Кстати, она тоже была довольно состоятельным человеком, хотя и не такой богатой, как ее муж.
— Вы, кажется, юрист по профессии? — уточнил комиссар.
— Да. Я руководитель юридической службы.
— Сеньор Лабунский рассказал нам, что именно вам он доверил свои карточки и разрешил подняться в его номер.
— Да, — кивнул Обозов, — сначала он поднялся сам и забрал договор, чтобы уточнить один из его пунктов. Потом он передал мне договор и ключи, и я поднялся в его номер.
— Но до этого в номер поднялась сеньора Лабунская?
— Поднялась, — подтвердил Обозов, — она испачкала платье и решила переодеться. Она ушла чуть раньше. А мы поднялись следом.
— Вы сказали «мы», сеньор Обозов. Значит, вас было двое?
— Мы поднялись вместе с мистером Дронго. — По-английски Обозов говорил с сильным акцентом, делая паузы, но довольно четко выговаривал все слова.