Она встала и очень серьезно произнесла:
– Мистер Мейсон, если я что-то делаю, то только из самых чистосердечных побуждений. И я ни о чем не стану жалеть, чем бы это для меня ни кончилось. Таков мой девиз в жизни.
– Ол райт, Рита, не вешайте головы! Мы еще повоюем!
Розалинда Прескотт сидела в кабинете Перри Мейсона и яростно повторяла:
– Я его не убивала! Не убивала! Я не убивала!
– Кто же его убил?
– Не знаю. Я сама бы очень хотела знать!
– Но если бы узнали, что бы вы сделали?
У нее потемнели от бешенства глаза.
– Сказала бы полиции.
– Допустим, что это дело рук Риты?
– Что заставляет вас думать, что это сделала Рита?
– Я спросил вас, каково было бы ваше отношение, если бы его убила Рита?
– Если бы она убила, то она не заслуживала бы снисхождения ни моего, ни Джимми. По ее милости мы попали в ужасную передрягу.
– Ну а если его убил Джимми?
– Если это сделал Джимми, то он тем более не может быть оправдан… Конечно, у него были основания. Множество оснований.
– Были ли у Риты основания?
– Не знаю. Если бы его убила она, то только в виде самозащиты.
– Что ж, причина уважительная, – заметил Мейсон.
– Но совершенно недопустимо то, что за этим последовало: тайком бежать из дома, никого не предупредив, будучи уверенной, что подозрение непременно падет на Джимми!
– Ну, а если это сделал Джимми?
– Джимми мог бы его убить, чтобы защитить меня. Но я не думаю, что он виновен.
– Скажите, пожалуйста, случайно у миссис Андерсон не было причин ненавидеть Вальтера Прескотта?
– Почему вы задаете такие странные вопросы?
– Я просто нащупываю возможные пути защиты… Так у нее могло быть что-то против него?
– Не думаю. Конечно, Вальтера раздражало, что она всюду сует свой нос. Он ей не раз советовал заниматься своими делами и перестать заглядывать в наши окна, а она в ответ предлагала закрывать окна ставнями, чтобы не вводить ее в искушение.
– У них была настоящая ссора?
– Да нет. Она быстро поджала хвост, а Вальтер разговаривал скорее насмешливо, чем сердито.
– Больше они не бранились?
– Насколько я знаю, нет.
– Ваш муж грозился вас убить?
– Да.
– Много раз?
– Дважды. Первый раз месяца два назад из-за каких-то пустяков, а второй раз утром того самого дня, когда я сбежала.
– Почему вы поехали в Рино?
– Я хотела там добиться разрешения на развод. Мне казалось, что, если я уеду, у Вальтера будут связаны руки, а после того, как он немного остынет, мне удастся мирно с ним договориться, чтобы избежать скандала.
– Вы полетели с Дресколлом?
– Да.
– Но ведь вы сами говорили, что ваш муж ревнует вас к Дресколлу?
– Он меня ни к кому не ревновал. Он был такой хладнокровный, расчетливый эгоист!
– Подождите, подождите. Подобные выражения нельзя произносить на скамье для свидетелей. Вы должны избегать мстительного тона в отношении вашего покойного мужа. Не забывайте, что он умер.
– Мне все равно, жив он или умер!
– Он же все-таки был вашим мужем! Вы же добровольно стали его женой. А потом вдруг решили, что больше его не любите. Не сошлись характерами. У вас оказались различные взгляды на вещи и так далее. Но все равно вы крайне сожалеете о его смерти. Запомните это. Всепрощение и сочувствие. Вы понимаете, что его невыносимые приступы раздражительности объяснялись изношенной нервной системой.
– Что за ерунда! Всему причиной его холодное сердце и расчетливый ум!
– И, – продолжал Мейсон, не обращая никакого внимания на ее слова, – для вас было ударом известие о его смерти. Говорите со слезами на глазах, что когда-то вы были близки, но что любовь умирает, если сердечный пламень никак не поддерживать. Побольше красивых фраз, чтобы тронуть души членов жюри.
– Неужели вы и правда надеетесь дождаться такой мелодрамы?
– Конечно, надеюсь.
– На скамье свидетелей?
– Возможно, вас вызовут как свидетельницу. Но ведь существуют еще репортеры.
– У меня уже состоялось интервью с репортерами.
– Что вы им сказали?
– Ничего. Вы мне не велели что-либо говорить, я точно следовала вашим указаниям.
– Прекрасно. Теперь мы будем придерживаться иной тактики. Вы хотите и можете говорить. Вы не можете поверить, что Рита была способна совершить подобное дело, хотя вы не имели возможности обсудить с ней свободно то, что произошло. Обязательно внушайте всем, что вы с Ритой не успели ни о чем переговорить, пока находились в Рино.
Розалинда кивнула.
– Везде и откровенно признавайтесь, что любили Джимми Дресколла. Нажимайте на этот момент. Не забывайте, что люди всегда сочувствуют влюбленным. Но смотрите не перестарайтесь: между вами был всего лишь роман, а не противозаконная связь. Вы любили Джимми, потом поссорились и решили вычеркнуть его из своей жизни. Поэтому вы и вышли замуж, мысленно поклялись, что ваш брак должен быть и обязательно будет счастливым. Но вскоре туман рассеялся. Вам стало ясно, что вы с Вальтером не подходите друг другу. Возможно, для других он был замечательным человеком, но он не мог заполнить пустоты в вашем сердце. Да он и не старался. Ваша жизнь превратилась в постоянные баталии. Вы были в отчаянии, никакой надежды на счастье. И все же о Джимми Дресколле вы вспоминали как о далеком друге. Потом он вам написал, опять-таки не как влюбленный, а как настоящий друг, который раньше вел ваши финансовые дела. Он сказал вам, что лучше разом со всем покончить, а не тянуть то, что уже стало в тягость вам обоим. Потом, когда Джимми пришел в ваш дом и вы взглянули в его глаза, вы поняли, что любите и любили всегда его одного. Но эта мысль пришла вам в голову только после того, как вы осознали, что вы больше не в силах продолжать жить с Вальтером Прескоттом, и договорились с Джимми в общих чертах о разводе. Понятно?
– Что я должна говорить про двадцать тысяч долларов?
– Ничего, кроме того, что вы дали ему свои деньги, чтобы он вложил их в какое-то дело. Его неожиданная смерть помогла вам разобраться во всех делах.