Мейсон поблагодарил и остался в приемной.
Дама исчезла за дверями кабинета, на которых красовалась крупная надпись:
«БЕЗ ДОКЛАДА НЕ ВХОДИТЬ. АБНЕР ДИММИК»
Может быть, прошло секунд тридцать, и вот на пороге снова возникла тощая угловатая фигура, облаченная в толстый «практичный» костюм, отнюдь не способствующий улучшению внешности дамы. Спрятанные за роговыми очками глаза выражали крайнюю степень изумления.
– Мистер Диммик вас примет.
Отойдя в сторону, она пропустила адвоката в кабинет. Диммик сидел за огромным столом, заваленным переплетенными в темный сафьян книгами свода законов.
– Как поживаете, адвокат? Извините, что не поднимаюсь вам навстречу. Ревматизм, понимаете ли. Садитесь. Чем могу быть полезен? Хотя – подождите минутку.
Он поднял трубку внутреннего телефона и, сказав в трубку, чтобы пришел Родней Кафф, уселся поудобнее в кресле и заговорил с Мейсоном:
– Я хочу, чтобы молодой Кафф присутствовал при нашем разговоре. Ведь он, собственно говоря, ведет это дело.
Мейсон кивнул и сел на второе кресло, скрестил ноги и закурил. Диммик внимательно посмотрел на него поверх очков:
– Как подвигается дело?
– Ни шатко ни валко.
– Как я понимаю, полиция припрятала кое-какие данные?
– Вот как? – Мейсон приподнял брови.
Диммик в ответ тоже поиграл своими кустистыми бровями, продолжая сверлить адвоката острыми глазами.
– Черт знает что за история! «Диммик, Грей и Пибоди» замешаны в деле об убийстве. Никак не могу привыкнуть к этой мысли. Просыпаюсь утром, как от толчка, чувствуя приближение беды. Потом соображаю, что всему виной эта проклятая история. Наверное, вы привыкли к уголовным процессам?
– Да, привык.
– Вам предстоит трудная борьба, чтобы спасти Риту Свейн. Лично я считаю, что судить ее – просто позор. Вальтер Прескотт заслуживал смерти.
С шумом распахнулась дверь: это влетел Родней Кафф. Увидев Мейсона, он остановился, улыбнулся, кивнул и подошел к столу, всем своим видом показывая равнодушие.
– Вы звали меня, мистер Диммик?
– Да. Садитесь. Мистер Мейсон хочет что-то сказать. Я решил, что вы ему будете более полезны, чем я, поскольку делом Дресколла занимаетесь вы, а не я.
– То, что я намерен сказать, – заговорил Мейсон, – имеет непосредственное отношение к банку «Секонд Фиделити».
– Вот как? – Густые брови Диммика взметнулись вверх.
– Вы оба являетесь поверенными при этом учреждении. У Вальтера Прескотта в этом банке есть текущий счет. Я до сих пор не сумел ничего выяснить, что это за накопления, когда и как он делал вклады и так далее.
Диммик пощелкал языком:
– Я спрашивал вас, хотите ли вы с нами сотрудничать. Вы сами отказались.
– Весьма неприятно, – усмехнулся Кафф.
– Собственно говоря, «неприятно» действительно будет кое-кому, – предупредил его Мейсон.
– Постойте, миссис Прескотт уже введена во владение?
– Она подала прошение.
– По всей вероятности, ее не обвинят в соучастии?
Но Мейсон продолжал гнуть свою линию:
– Вы являетесь юридическими консультантами банка. Мне необходимо знать все факты о текущем счете Прескотта. Я уверен, что эти данные от меня скрывают по вашему личному указанию.
– Ну, в конце концов, – сказал Диммик, – по закону банк не обязан отвечать на какие-либо вопросы до тех пор, пока лицо не будет официально введено в наследство.
– В данный момент я говорю не о законе, а о том, что меня интересует. Вам прекрасно известна моя позиция. Очень надеюсь, что в течение этого часа я получу сообщение банка.
Диммик сердито стукнул тростью по полу:
– Я вам еще раз повторяю, до тех пор, пока миссис Прескотт…
Мейсон подошел вплотную к столу старшего стряпчего и сказал ему, отчеканивая каждое слово:
– Диммик, вы живете в атмосфере некоей абстракции. Ваши представления о добре и зле основаны исключительно на чтении законов. Сейчас вы столкнулись с совсем другим делом. Решается вопрос жизни и смерти. Нет, не хитрите. Это вы не хотите сотрудничать со мной, а вовсе не я! Только смотрите не просчитайтесь! Даю вам сроку один час, а там – пеняйте на себя!
Диммик вскочил с кресла, позабыв про свой аристократический ревматизм.
– Вы забываетесь, Мейсон! Вы имеете дело не с какими-то авантюристами, а с почтенной фирмой «Диммик, Грей и Пибоди», которая представляет…
– Прошу вас, не забывайте, мистер Диммик, что врачи запретили вам волноваться.
Мейсон подошел к двери, на секунду задержался и сладчайшим голосом спросил Каффа:
– Что скажете про бумажник, который вы достали из кармана Паккарда?
– Бумажник? – Глаза у Каффа полезли на лоб. – Но ведь там не было никакого бумажника!
– Там его и сейчас нет. Но это не означает, что его там вообще не было.
– Я вас не понимаю. Вы…
– Зато я его прекрасно понимаю, – простонал Диммик, – он намерен дать показания, что вы противозаконно изъяли бумажник из кармана покойного Паккарда.
– Ни о чем подобном, джентльмены, я не собираюсь заявлять. Люди, как правило, не садятся за руль машины, не захватив с собой удостоверения на право вождения машины. Когда доктор Боллас обследовал Паккарда в больнице, у того было такое удостоверение на имя Паккарда Карла с указанием постоянного местожительства в Олтвилле. Это удостоверение находилось в бумажнике. И то и другое было ему возвращено. Куда они подевались?
– Откуда мне знать? – возмутился Кафф.
– Зачем вы проверяли содержимое карманов покойника?
– Я пытался всего лишь установить его личность.
– Это вы так говорите. Вы представляете интересы Дресколла. Не забывайте, что Прескотт был застрелен из револьвера Дресколла. Не забывайте и другое: Карл Паккард что-то видел в окне дома Прескотта как раз в тот момент, когда тот был убит. Иначе говоря, Паккарда убили, чтобы не дать ему говорить. Джеймс Дресколл узнал, что это был Паккард, как только появилось сообщение об аварии. Не исключено, что журналисты появятся в помещении высокоуважаемой фирмы «Диммик, Грей и Пибоди», чтобы задать несколько весьма щекотливых вопросов.
Кафф, сжимая кулаки, подскочил к Мейсону: