Молотов вспоминал: «Все было, голод и волнения. Но уж тут руки не дрожат, поджилки не должны трястись, а у кого задрожат – берегись, зашибем!»
В этом разбойном кличе – атмосфера борьбы и ярости. Пусть голод, трупы – но Сталин волочил страну по задуманному пути. «Исполинская, несгибаемая сила воли», – сказал о нем Черчилль.
Летом 1932 года Сталин узнал, что в партии составлен заговор. Первый достоверный заговор. И Хозяин постарался, чтобы он стал последним.
Солнечным августовским утром 1932 года в деревне Головино под Москвой появилось несколько явно городских жителей. В деревню съехались: Владимир Каюров – у него когда-то скрывался Ленин в июле 1917 года; Михаил Иванов – тоже из старой гвардии, член партии с 1906 года; сын Каюрова Василий, член партии с 1914 года, и еще несколько старых большевиков.
Всех их собрал в деревне Мартемьян Рютин. Еще недавно он избивал сподвижников Троцкого во время демонстрации 1927 года. Но был Рютин из крестьян, учительствовал в селе, и это все определило: он не примирился с разгромом правых, с уничтожением деревни.
Хозяину пришлось «вышибить» его из райкома. В 1929 году Рютина услали в Сибирь уполномоченным по коллективизации. Но он пользовался авторитетом в партии, и Хозяин решил сохранить его. Рютина вызывают в Москву и в феврале 1930 года назначают членом президиума ВСНХ и главой Управления кинофотопромышленности.
В августе 1930 года Хозяин отдыхал в Сочи. Рютин тогда тоже отдыхал на Кавказе, и Сталин позвал его к себе. Он предложил Рютину публично покаяться и осудить правых, но из разговора ничего не вышло: Рютин «увильнул».
В сентябре последовал ответ Хозяина. Отдыхавший вместе с Рютиным работник наркомата оборонной промышленности А. Немов написал донос и на очной ставке заявил, что Рютин называл Сталина «шулером, политиканом, который доведет страну до гибели». И вот уже Сталин пишет Молотову: «Мне кажется, нельзя в отношении Рютина ограничиться исключением (из партии. – Э. Р.). Его придется выслать куда-нибудь подальше. Эту контрреволюционную нечисть надо разоружить до конца».
Его исключили из партии, арестовали, но вскоре освободили. Конечно, это Хозяин велел его освободить. Он понял его характер: Рютин не сдастся. И скоро можно будет поймать рыбку покрупнее.
Так и случилось: освобожденный Рютин тотчас начал подпольную деятельность, как в добрые царские времена, – создал «Союз истинных марксистов-ленинцев» для борьбы с неистинным – Сталиным. И конечно, все это время за ним следит бдительное ГПУ.
Для оформления Союза они и прибыли в деревню Головино.
Рютин сделал доклад «Кризис партии и пролетарской диктатуры». Утвердили платформу нового Союза и воззвание, избрали руководство – комитет. Рютин в него не вошел «по причинам конспиративного характера».
Разъехавшись, начали распространять документы Союза. Хозяин им пока не мешал. Большинство документов оказалось в архиве ГПУ, ибо почти все, кому их передавали, немедленно пересылали их туда. Так что в членах своей партии Сталин не ошибся.
Не ошибся он и в бывших вождях. Он уже знал: Бухарин с документами ознакомился, Зиновьев и Каменев – тоже. Но никакого заявления – ни в ГПУ, ни в ЦК – не последовало. Так они нарушили обязанность членов партии немедленно информировать партию и ГПУ об оппозиции. Так они попались.
Представляю, как он читал рютинские документы, все эти грозные обвинения: «авантюристические темпы индустриализации и коллективизации», «изменений ждать невозможно, пока во главе ЦК – Сталин, великий агент-провокатор, разрушитель партии, могильщик революции в России», «на всю страну надет намордник», «бесправие, произвол и насилие», «дальнейшее обнищание, одичание деревни», «труд держится на голом принуждении и репрессиях», «литература и искусство низведены до уровня служанок и подпорок сталинского руководства». И вывод: «или дальше безропотно ожидать гибели пролетарской диктатуры... или силой устранить эту клику».
Ну что ж, они до конца высказались. Теперь он мог ответить.
15 сентября 1932 года вся группа была арестована ГПУ. На Комиссию партконтроля были вызваны Зиновьев и Каменев. Им предъявлено обвинение: знали о контрреволюционной группе, но не сообщили. Припомнили Каменеву и разговор с Бухариным, и союз с троцкистами... Вожди Октября были исключены из партии и отправлены в ссылку – Каменев в Минусинск, Зиновьев в Кустанай.
Бухарина он не тронул. Бухарин должен был еще поработать на Хозяйство. Но материал копился...
После чего Сталин расправился с рютинцами. 11 октября коллегия ГПУ приговорила всех к разным срокам тюрьмы. Десять лет получил сам Рютин. Его отправили отбывать срок в Верхне-Уральский политический изолятор. В бывшей царской тюрьме бывший народный учитель и бывший партийный функционер Рютин встретил праздник Октябрьской революции в 1932 году.
Все это время он писал письма жене: «Вот уж сутки, как я доехал... Нервы успокоились более-менее... Я живу теперь одной надеждой: партия и ЦК простят в конце концов своего блудного сына».
Таков этот единственный партийный борец – сразу заговорил о прощении. Очередной волк не может выйти за флажки, ибо все они панически боятся оказаться вне священной партии. И Рютин, так смело обличавший ужасы диктатуры Сталина, уже называет себя «блудным сыном» и жаждет пощады.
«Обращение, – пишет Рютин, – предупредительное, тактичное, вежливое»... Еще действует ленинское табу о неприкосновенности членов партии. Расстрелы – это удел беспартийных.
Голод, аварии на производстве, восстания крестьян – все это оживило оппозицию. Все сильнее ненависть. Но зорко следит Ягода – партия опутана стукачами, и мятеж пресекается на корню.
Донесли Сталину и о преступных разговорах, которые велись в праздничную ночь 7 ноября на квартире видного партийного функционера и старого большевика А. Эйсмонта: "Если говорить в отдельности с членами ЦК, то большинство против Сталина, но когда голосуют, то голосуют единогласно «за». Вот мы завтра поедем к Александру Петровичу Смирнову (тоже старому большевику. – Э. Р.), и я знаю – первая фраза будет: «Как во всей стране не найдется человек, который мог бы его убрать?» – рассуждал Эйсмонт.
Эйсмонта и Смирнова потом арестуют, но Сталину будет уже не до них. В следующую ночь – с 8 на 9 ноября – когда Рютин писал письмо жене из тюрьмы, а доверчивый Эйсмонт продолжал веселиться и болтать с провокатором, в сталинском доме произошла катастрофа.
НОЧНОЙ ВЫСТРЕЛ
Праздничные дни принесли Сталину обычные хлопоты. 7 ноября вместе с соратниками он принимал военный парад на Красной площади. 8 ноября тоже был праздничный день. Все партийцы веселились. Праздновал и Хозяин. Вместе с женой он пришел в гости к Ворошилову. В ту ночь в Кремле на его квартире собралось высшее общество.
Сталин много пил, старался расслабиться – он очень устал. Страшный год. Он понимал: еще один год голода – и народ не выдержит, голодное брюхо победит страх. И покорные соратники начнут бунт. Эйсмонт, Рютин – это сигналы... Но виду он не показывал – праздновал. Веселился грубо, много матерился. Образ грубого солдата партии уже стал его существом.