Пока Пибоди снимала отпечатки пальцев и переводила их на портативный компьютер, Ева внимательно изучала положение тела.
— Он придал ей символическую позу. Что она означает? Молитва? Мольба? «Покойся с миром»?.. — Ева присела на корточки возле тела жертвы. — Явственно видны следы физического и сексуального насилия. Синяки на лице, на туловище, на предплечьях… Похоже, она оборонялась. У нее какое-то вещество под ногтями. Она пыталась бороться, пустила в ход ногти. Но это не кожа. Вроде бы какие-то волокна.
— Ее имя — Элиза Мейплвуд, — объявила Пибоди. — Проживает на Сентрал-Парк-Уэст. Фешенебельная улица, проходящая вдоль западной границы Центрального парка.
— Значит, недалеко от дома, — заметила Ева. — Но она не похожа на жительницу богатого квартала. Педикюра нет, руки не холеные, не ухоженные, есть мозоли…
— Здесь указан род занятий: домашняя прислуга.
— Да, это похоже на правду.
— Тридцать два года. Разведена. Даллас, у нее четырехлетняя дочка!
— О, дьявол… — Еве пришлось впустить в себя эту боль, но она тут же затолкала ее в дальний угол сознания. — Кровоподтеки на бедрах и в паху. Шея обвязана красной репсовой лентой.
Туго-натуго затянутая лента глубоко врезалась во вздувшуюся кожу. Концы ленточки были аккуратно выложены на грудь.
— Время смерти, Пибоди?
— Устанавливаю. — Пибоди изучила показания измерителя. — Двадцать два двадцать.
— Около трех часов назад. А когда подростки ее нашли?
— Сразу после полуночи. Прибывший на место патрульный задержал подростков и произвел поверхностный осмотр, доложил в четверть первого.
— Хорошо. — Собравшись с силами, Ева надела протянутые ей очки-микроскопы и склонилась над изуродованным лицом. — Вот тут он поработал без спешки. Никакой рубки. Аккуратные, точные надрезы. Почти хирургические. Как будто этот ублюдок делал операцию по пересадке. Значит, он охотник за глазами. Это его главный трофей. Избиение, изнасилование — для него это всего лишь прелюдия. — Она осторожно распрямилась и сняла очки. — Давай ее перевернем, осмотрим спину.
На спине были трупные пятна от скопившейся и застоявшейся в тканях крови. Кроме того, на бедрах и ягодицах виднелись темные мазки, которые Ева определила как следы волочения по траве.
— Он бросился на нее спереди. Значит, его не волновало, увидит она его или нет. Сбил ее с ног… на тротуаре или на мостовой? Нет, на гравиевой дорожке. Видишь ссадины на локтях? Он волочит ее по земле. Она пытается увернуться, оттолкнуть его, позвать на помощь. Возможно, она кричит, но он тащит ее прочь, куда-то, где сможет позабавиться с ней без помех, без свидетелей. Он тащит ее по траве. Избивает до беспомощного состояния, насилует. Завязывает ленту на шее, убивает. Когда эта часть работы закончена, он приступает к настоящему делу.
Ева вновь надела очки.
— Снимает с нее остатки одежды, забирает туфли, забирает все, что на ней было. Переносит ее сюда, укладывает в молитвенной позе. Аккуратно вырезает глаза. Потом смывает кровь в озере… если ему это нужно. Приводит себя в порядок, забирает свой трофей и уходит.
— Ритуальное убийство?
— Во всяком случае, для него это ритуал. Ее можно увозить, — сказала Ева и выпрямилась. — Давай попробуем найти место убийства.
Рорк наблюдал, как Ева вновь надевает туфли. Ей было бы легче идти босиком, но он знал, что для его лейтенанта такая постановка вопроса просто неприемлема.
Несмотря на каблуки и элегантное платье, правда, уже пострадавшее при спуске на берег, несмотря на блеск бриллиантов, она с головы до ног превратилась в полицейского. Высокая, худощавая, твердокаменная, как утесы, по которым она только что лазила, чтобы взглянуть в лицо какому-то новому ужасу. Но этот ужас не отразился в ее глазах — в этих удлиненных золотисто-карих глазах. В беспощадном свете прожекторов она казалась бледной, черты лица еще больше заострились. Ее волосы, коротко и неровно остриженные, почти такого же цвета, как глаза, растрепал озерный бриз.
Рорк видел, как она остановилась и обменялась несколькими короткими репликами с одним из полицейских в форме. Он знал, что ее голос сейчас звучит сухо, отрывисто и не выдает никаких переживаний.
Он увидел, как она указала куда-то, и Пибоди кивнула в ответ. Потом Ева отделилась от группы полицейских и направилась к нему.
— Тебе лучше вернуться домой, — сказала она. — Мне придется тут задержаться. Не знаю, сколько времени это займет.
— Наверное, немало. Изнасилование, удушение, обезображивание? — Рорк насмешливо заломил бровь, когда ее глаза грозно прищурились. — Я всегда в курсе событий, когда они затрагивают моего копа. Могу я чем-нибудь помочь?
— Нет. Я не подпускаю сюда штатских, и тебя это тоже касается. Он убил ее не на берегу, и нам теперь предстоит найти первичное место преступления. Я сегодня, может, и до дому не доберусь.
— Хочешь, я привезу тебе — или пришлю — смену одежды?
Поскольку даже он, со всем своим неслыханным могуществом, не мог щелчком пальцев переодеть ее в брюки и башмаки, Ева покачала головой.
— У меня есть сменная одежда в раздевалке в управлении. — Она оглядела свое платье, уже порванное, испачканное грязью. Видит бог, она старалась его уберечь, но что ж тут поделаешь! Страшно даже подумать, сколько он заплатил за эту проклятую тряпку. — Извини, платье погибло.
— Это неважно. Дай знать, как только сможешь.
— Обязательно.
Она сделала героическую попытку не поморщиться и не отшатнуться, когда он привычным жестом провел пальцем по ее подбородку, а потом наклонился и поцеловал ее в губы.
— Удачи, лейтенант.
— Угу. Спасибо.
Возвращаясь к лимузину, Рорк услышал, как она повысила голос:
— Итак, мальчики и девочки, рассыпьтесь. Расчетами по двое. Стандартный поиск улик.
«Он не стал бы тащить ее на дальнее расстояние, — решила Ева. — Какой в этом смысл? Потеря времени, лишние хлопоты, дополнительный риск быть замеченным». И все же, поскольку речь шла о Центральном парке, поиск обещал быть долгим и нелегким, если только им не выпадет неслыханное везение.
Везение выпало ей через полчаса.
— Здесь! — Ева вскинула руку, делая Пибоди знак остановиться, и присела на корточки. — Дерн поврежден. Дай-ка мне очки. Да… да, — подтвердила она, водрузив очки на нос. — Вот следы крови. — Она опустилась на четвереньки, чуть ли не уткнувшись носом в землю, как охотничий пес, почуявший добычу. — Нужно огородить это место и вызвать «чистильщиков». Посмотрим, удастся ли им найти какие-то улики. Смотри!
Ева извлекла из походного набора пинцет.
— Сломанный ноготь. Наверняка принадлежит ей. — Отправив ноготь в пакет для улик, она откинулась на пятки. — Ты не упростила ему задачу, правда, Элиза? Ты сделала все, что смогла.