— Если вам нужен автоматический допуск, лейтенант, — сказал Соммерсет, не дав ей раскрыть рот, — вам придется заблаговременно извещать нас о своем намерении прибыть в чужом автомобиле, не прошедшем сканирование охранной системы. В противном случае, как вам известно, от вас требуется, чтобы вы представились, и тогда система проверит ваш голос либо код доступа.
О черт! Вот тут он и вправду ее поймал.
— Это не чужой автомобиль. Это мой автомобиль.
Он одарил ее кислой улыбкой.
— Продвинулись по служебной лестнице, лейтенант?
— Ну, застрели меня!
Раздосадованная упущенной возможностью подколоть его, Ева начала подниматься по лестнице.
— У вас гости. Рорк принимает Мэвис и Леонардо на западной террасе второго этажа. Я как раз собирался подавать канапе.
— Подавись ими!
Но поскольку съеденная ею половина шоколадки давно уже превратилась в далекое, хотя и прекрасное воспоминание, в глубине души Ева была вынуждена признать, что мысль о еде кажется ей отрадной.
Она прошла по дому и обнаружила компанию за питьем коктейлей. Впрочем, это было не совсем так: Мэвис использовала свой стакан для жестикуляции. Она сама пенилась и переливалась через край похлеще лимонной шипучки, которую держала в руке.
На ней были облегающие, как вторая кожа, блестящие зеленые сапожки, доходившие до колен. В сапожки были заправлены столь же облегающие брючки красного — нет, синего! — нет, все-таки красного цвета. Ева прищурилась. Брюки меняли цвет всякий раз, как Мэвис виляла бедрами, то есть постоянно. Блестящая зеленая блуза свободного покроя, расшитая по подолу разноцветным бисером, доходила ей до бедер.
Волосы у нее в этот вечер были рыжие и, к облегчению Евы, цвета не меняли, даже когда она пританцовывала на месте. Только самые кончики, свисавшие ниже спины, отсвечивали зеленым, словно их окунули в краску.
Мужчины не сводили с Мэвис глаз. Рорк следил за ней с ласковой, слегка недоуменной улыбкой, а на лице у Леонардо было написано открытое обожание.
Заметив Еву, Рорк подмигнул ей.
Ева решила им не мешать, подошла к столику с винными бутылками и налила себе выпить. Потом она пересекла внутренний дворик и устроилась на подлокотнике кресла, в котором сидел Рорк.
— Даллас! — Мэвис раскинула руки, каким-то чудом умудрившись не пролить ни капли лимонада. — Ты только что пришла?
— Только что, — подтвердила Ева.
— Я думала, мы тебя не застанем. Но мы решили заглянуть на минутку — я просто хотела поцеловать Соммерсета.
— Прекрати, а то меня сейчас стошнит!
Мэвис только рассмеялась.
— А потом, сразу следом за нами, пришел Рорк, и мы решили немного задержаться. Сейчас подадут закуски. — В ее зеленых глазах заплясали веселые огоньки.
— Да, я уже слышала. — Ева наклонилась через плечо Рорка. — Как дела? — спросила она у Леонардо.
Леонардо, великан с золотисто-бронзовой кожей и темными глазами, красоту которых подчеркивал загибающийся кверху ряд серебряных заклепок в каждом наружном уголке, ослепительно улыбнулся.
— Лучше не бывает!
На нем тоже были сапоги — бледно-голубые, до середины икры, — и в них были заправлены пузырящиеся сапфировые шальвары, напомнившие Еве некогда виденные иллюстрации… кажется, Аравии.
— А вот и еда! — Мэвис сделала стремительный бросок к Соммерсету. Он как раз вкатил на террасу двухэтажный столик на колесиках, уставленный экзотического вида закусками и сладостями. — Соммерсет, если бы не Леонардо, я бы вас похитила и сделала своим сексуальным рабом!
Он улыбнулся во все тридцать два зуба. Опасаясь ночных кошмаров, Ева отвернулась и уставилась в бокал с вином.
— Кажется, у меня тут есть несколько ваших любимых блюд. Вы же сейчас едите за двоих.
— За четверых! Я превратилась в хрюшку. Пять минут — и я опять есть хочу. Ой, это такая штучка из лососины с начинкой? Это просто супер! — Она сунула канапе с муссом из лососины в рот. — Ой, до чего же я люблю поесть!
— Ты лучше присядь, Сахарок. — Леонардо подошел к ней и размял ее плечи. — Я положу тебе еды на тарелку.
— Мой пушистый медвежонок! — заворковала Мэвис. — Знаете, он меня просто избаловал. А уж теперь, с этим животом, ну это просто супер! Ты должна поглядеть!
Не успела Мэвис схватиться за подол своей блузы, как Ева вся съежилась и поморщилась.
— О, Мэвис, я не… ну ладно.
Живот предстал взорам во всей своей красе, подчеркнутой тремя соединенными друг с другом колечками на пупке.
— Теперь смотри сюда. — Продолжая придерживать блузу, Мэвис повернулась боком. — Видишь? Выпирает! Знаю, я и раньше говорила, что выпирает. Стоило мне узнать, что я залетела, как уже через пять секунд мне показалось, что выпирает. Но теперь-то уж точно выпирает! Ну совершенно!
Ева склонила голову набок и вытянула губы трубочкой. Действительно был заметен некоторый изгиб.
— Ты нарочно его выпячиваешь?
— Нет. Попробуй!
Ева хотела отдернуть руку и спрятать ее за спину, но не успела.
— Не бойся, ты ему не повредишь. — Мэвис прижала ладонь Евы к своему животу. — Ничего я не выпячиваю. Сплошной ребенок.
— Вот и хорошо, Мэвис. — Ева боялась, что ее ладонь взмокнет. — Это очень хорошо. Ты… нормально себя чувствуешь?
— Бесподобно! Все просто классно!
— Ты прекрасно выглядишь, — сказал ей Рорк. — Знаю, это звучит банально, но ты вся светишься.
— Мне кажется, от меня исходят волны. — Мэвис засмеялась и плюхнулась на диванчик-визави. — Меня все еще, бывает, пробирают слезы, но это слезы счастья. Вот пару дней назад говорили мы с Леонардо, что скоро в наш дом переедут Пибоди с Макнабом, мы будем соседями. — Она взяла тарелку, которую принес ей Леонардо, и придвинулась к нему поближе на миниатюрном диванчике на двоих. — Надо будет присмотреть для них какой-нибудь подарок. Они же захотят обмыть свою новую квартиру.
— Разве она грязная?
— О боже, Даллас, от тебя умереть можно! — Мэвис со смехом сунула в рот еще одно канапе. — Обмыть, понимаешь, это значит — что-нибудь отпраздновать. Когда люди, например, переезжают на новую квартиру, они устраивают вечеринку, и им полагается дарить подарки. Причем подарок должен подходить для них обоих.
— И почему это людям полагаются подарки на все случаи жизни? — проворчала Ева.
— Заговор розничной торговли, — Рорк похлопал ее по колену.
— Точно, — мрачно кивнула она. — Держу пари, так оно и есть.
— Ладно, все это не важно, — отмахнулась Мэвис. — На самом деле мы пришли, потому что хотели поговорить о ребенке.
— Мэвис, с тех пор, как ты забеременела, ты только и делаешь, что говоришь о ребенке. — Ева наклонилась и взяла канапе с ее тарелки. — То есть я, конечно, не против, это нормально…