– Хочет мне нагадить, да? Я ему так нагажу, мало не покажется. – Чувствуя себя в своей стихии, Зиро откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. – Допустим, я передал немного порошка. Для личного пользования, не для перепродажи. Мы же говорим об обычном штрафе? Общественные работы?
– Да, таков обычный порядок.
– Слушай, тащи сюда Пирса. Я раньше работал с Пирсом.
– О, детектив Пирс, по-моему, не на дежурстве.
– Введи его в курс дела. Он позаботится о деталях.
– Безусловно.
– Тупица приходит ко мне. Выпрашивает у меня «химию». Эта жирная свинья вечно пытается выгадать, понимаешь? Гроши считает. Берет барахло, в основном «Снежок». Я на него, считай, даром время трачу. Но я иду ему навстречу: все-таки он и его дружки – постоянные покупатели. Просто дружеская услуга клиенту. Он хочет праздничный набор, я стараюсь изо всех сил, чтобы сделать ему одолжение. И мне это стоит немало! Никакой выгоды. Это снижает штраф, – напомнил Зиро.
– Да, сэр.
– Даже дал ему отдельный, дополнительный набор по спецзаказу.
– По спецзаказу?
– Праздничный подарок. Бесплатно. Никакого денежного обмена. Надо бы ему иск вчинить. Да, надо бы в суд подать на этого ублюдка и стукача за мое потерянное время и за моральный ущерб. Спрошу адвоката, как это провернуть.
– Можете посоветоваться с адвокатом, мистер Гант, но, боюсь, трудно будет подать в суд на мистера Лоренса ввиду того, что он мертв.
– Как это он мертв?
– Очевидно, дурь по спецзаказу не пошла ему на пользу. – Как по волшебству, неуверенная в себе Пибоди превратилась в беспощадного копа, холодного и твердого, как каменная стена. – Он мертв и с собой унес ни в чем не повинного прохожего.
– Эй, что все это значит?
– Для меня – да, кстати, я из убойного отдела, а не из наркотиков, – это значит, что вы, Мартин Гант, арестованы за убийство Макса Лоренса и Лео Джейкобса. За операции с запрещенными химическими веществами, за владение и управление развлекательным заведением, в котором можно приобрести запрещенные вещества.
Она повернулась, когда Ева открыла дверь.
– Ну, как вы тут? Все готово? – оживленно спросила Ева. – А у меня тут для вас как раз два симпатичных офицера. Они готовы эскортировать нашего гостя в камеру предварительного заключения. Ах да, ваш адвокат, кажется, заблудился в наших коридорах. Но мы позаботимся, чтобы он вас нашел.
– Я с вас погоны сниму!
Ева взяла его под одну руку, Пибоди под другую, вместе они дружно подняли его на ноги.
– Не в этой жизни, – сказала Ева, передавая Зиро полицейским, и проводила его взглядом, пока его выволакивали за дверь. – Отличная работа, детектив.
– Я думаю, мне просто повезло. Здорово повезло. И, мне кажется, он кому-то подмазывает в отделе наркотиков.
– Да, придется мне, пожалуй, потолковать об этом с Пирсом, – кивнула Ева. – Пошли писать отчет.
– Нам не взять его за умышленное убийство. Вы сами так сказали.
– Нет, не взять. – Ева сокрушенно покачала головой. – Ну, может, неумышленное второй степени. Может быть. Но это не главное. Главное, он свое отсидит. Он свое отсидит, и лицензию у него отнимут. Штрафы и судебные издержки дорого ему обойдутся. Он заплатит. Это лучшее, что у нас есть.
– Это лучшее, что у них есть, – поправила ее Пибоди.
Они подошли к помещению убойного отдела, кратко именуемому «загоном», в ту самую минуту, как офицер Трои Трухарт из него вышел. Он был статен, красив и юн. Свежий, как персик, еще покрытый легким пушком.
– О, лейтенант, тут вас какая-то дама дожидается.
– По какому поводу?
– Она сказала, что это личное дело. – Трухарт огляделся по сторонам и нахмурился. – Я ее не вижу. Вряд ли она ушла – всего несколько минут назад я принес ей кофе.
– Имя?
– Ломбард. Миссис Ломбард.
– Ну, если найдешь ее, дай мне знать.
– Даллас, я напишу отчет. Мне самой хочется, – пояснила Пибоди. – Хочется пройти все с самого начала.
– Я тебе об этом напомню, когда дело пойдет в суд.
Ева пересекла «загон» и вошла в свой кабинет. Это была крохотная комнатка, где еле хватало места для письменного стола с креслом и стула для посетителей. Окном служил крохотный квадрат стекла величиной с почтовую марку. Заметить женщину в столь тесном помещении не составляло труда.
Она сидела на стуле для посетителей, потягивая кофе из бумажного стаканчика. У нее были светлые, чуть рыжеватые волосы, собранные на макушке и спускавшиеся оттуда целым облаком кудряшек, очень белая кожа с румянцем на щеках, розовые губы, а глаза – зеленые, как трава.
За пятьдесят, прикинула Ева, мгновенно составляя словесный портрет. Крупное, ширококостное тело в зеленом платье с черным воротником и манжетами. Черные туфли на каблуках и обязательная огромная черная сумка, аккуратно поставленная на пол у ее ног.
Когда Ева вошла, посетительница радостно взвизгнула, чуть не расплескав кофе, и торопливо отставила стаканчик в сторону.
– Ну, вот и ты!
Она вскочила, ее лицо еще больше разрумянилось, глаза заблестели. Голос у нее был слегка гнусавый, и от этого голоса у Евы почему-то стало стучать в висках.
– Миссис Ломбард? Посторонним не разрешается заходить в служебные помещения.
– Я просто хотела посмотреть, где ты работаешь. Ой, милая, ну дай же на тебя взглянуть!
Она бросилась вперед и, если бы не отличные рефлексы Евы, немедленно заключила бы ее в объятия.
– Минуточку! Кто вы такая? Что вам нужно?
Зеленые глаза округлились и наполнились слезами.
– Как, милая, разве ты меня не узнаешь? Я твоя мама!
Ледяной холод сковал Еву и перехватил горло. Она никак не могла продохнуть сквозь этот лед. Теперь руки женщины обвились вокруг нее, она была не в силах их удержать. Ее душили эти руки, душил назойливый запах роз. И слезливый голос – Техас, техасская гнусавость! – стучал у нее в голове отбойным молотком.
Сквозь этот стук до нее донеслись телефонные звонки, гомон голосов из «загона». Она не закрыла дверь! Боже, дверь была открыта, и любой мог…
А потом в голове у нее зажужжал целый пчелиный рой. Холод сменился удушающим жаром. Она по-прежнему не могла вздохнуть, перед глазами плыл серый туман.
Нет, ты не моя мама. Нет. Нет. Нет!
Неужели это ее голос? Такой тоненький детский голосок. Она произнесла эти слова, или они просто звучат у нее в голове?