— Сколько трагедий на одну семью!

— То-то и оно. — Ева остановила машину перед городским особняком в Верхнем Уэст-Сайде, где младший Айкон обитал со своей семьей. — Есть над чем задуматься.

— Бывает, трагедии преследуют одну семью на протяжении поколений.

— Ты, помнится, в юности хипповала, Пибоди. Разве хиппи верят в карму?

— Конечно. — Пибоди вышла на тротуар. — Просто мы называем это космическим равновесием. — Она поднялась по ступенькам крыльца к старинной массивной двери. — Прямо дворец, — сказала она, ощупывая резную древесину, пока система охраны спрашивала их о цели визита.

— Лейтенант Даллас, детектив Пибоди. — Ева поднесла свой жетон к «глазку» сканера. — Департамент полиции Нью-Йорка. Мы хотим поговорить с доктором Айконом.

— Прошу подождать минуту, — раздалось в ответ.

Йен Макнаб, ас электронного отдела, был сожителем Пибоди и большой любовью всей ее жизни.

— Можешь его бросить и сменить на богатого доктора, — предложила Ева.

— Нет, не могу. Слишком сильно я люблю его тощую задницу. Смотрите, что он мне подарил. — Пибоди сунула руку за пазуху и вытащила кулон в виде трилистника.

— С чего это он?

— Чтобы отметить окончание физиотерапии и полное выздоровление после ранения при исполнении служебных обязанностей. Он говорит, что этот талисман оградит меня от новых ранений.

— Бронежилет оградил бы тебя еще лучше. — Увидев, что Пибоди уже готова надуться, Ева вспомнила, что партнерство, как дружба, налагает определенные обязанности. — Красивый, — добавила она, взяв в ладонь маленький талисман и поднося его к глазам. — Очень мило с его стороны.

— Макнаб всегда на высоте. — Пибоди заправила трилистник обратно за ворот рубашки. — А знаете, мне вроде как теплее становится, когда я его ношу.

Ева вспомнила о бриллианте величиной с детский кулачок. Она чувствовала себя глупо, ей было неловко, но ей тоже становилось теплее. Во всяком случае, с тех пор, как она привыкла к его весу.

Не к физическому весу, призналась она себе, к эмоциональному. Ей потребовалось время, чтобы привыкнуть к весу любовного талисмана.

Дверь открылась. Женщина с портрета стояла в дверном проеме, сноп золотистого света падал на нее сзади. Даже вспухшие от слез глаза не могли испортить ее невероятную красоту.

3

— Простите, что заставила вас ждать, да еще под дождем. — Ее голос соответствовал внешности — мелодичный и богатый обертонами, хотя и приглушенный горем. — Я Авриль Айкон. Входите, прошу вас.

Она отступила в вестибюль, освещенный хрустальным канделябром. В каждой хрустальной подвеске играл мягкий золотистый свет.

— Мой муж наверху, он отдыхает… наконец-то. Мне очень не хотелось бы его беспокоить.

— Нам очень жаль, что приходится тревожить вас в такой трудный час, — сказала Ева.

— Но… — Авриль с трудом заставила себя улыбнуться. — Я понимаю. Мои дети дома. Мы взяли их из школы, привезли домой. Я была с ними наверху. Им тоже очень тяжело, нам всем тяжело. — Она прижала руку к сердцу. — Вас не затруднит подняться на второй этаж? На первом мы принимаем гостей, но, мне кажется, это не подходящий случай.

— Без проблем.

— Семейная комната на втором этаже, — начала Авриль, поднимаясь по лестнице. — Не знаю, можно ли задавать такой вопрос… У вас появились новые сведения о том, кто убил Уилфрида?

— Расследование пока делает первые шаги, но проводится очень активно.

Добравшись до площадки второго этажа, Авриль оглянулась через плечо.

— Вы действительно говорите такие вещи?! Я думала это бывает только в детективных фильмах. Я обожаю детективные фильмы, — пояснила она. — Значит, полицейские и в жизни так говорят. Устраивайтесь, прошу вас. — Она провела их в гостиную, отделанную в лавандовых и зеленых тонах. — Могу я предложить вам чаю или кофе? Все, что хотите.

— Спасибо, ничего не нужно. Пожалуйста, позовите доктора Айкона, — попросила Ева. — Мы должны поговорить с вами обоими.

— Хорошо. Это займет несколько минут.

— Мило, — прокомментировала Пибоди, когда они остались одни. — Я думала, что будет изысканно, как на первом этаже, но тут мило и уютно.

Она огляделась, оценивая диваны, глубокие кресла, полки с семейными фотографиями и сувенирами. Целую стену занимал семейный портрет чуть ли не в полный рост. Айкон, его жена и двое прелестных детишек с улыбкой смотрели с портрета.

Ева подошла и прочла подпись в правом нижнем углу.

— Ее работа.

— Неплохо, даже талантливо… Я могла бы ее возненавидеть.

Ева обошла комнату кругом, изучая, оценивая, анализируя. Обстановка семейная, решила она, чувствуется влияние женщины. Настоящие книги с бумажными страницами, а не аудидиски, развлекательный центр, скрытый за декоративной панелью.

Все расставлено точно, все в полном порядке; как сценическая декорация.

— Судя по ее досье, она изучала изобразительное искусство в каком-то навороченном колледже. — Ева сунула руки в карманы. — Айкон-старший был назначен ее опекуном согласно последней воле ее матери, когда самой Авриль не было шести лет. Окончив колледж, она вышла замуж за Айкона-младшего. Первые полгода они прожили в Париже. Она стала профессиональным художником, у нее даже была одна персональная выставка, прошедшая с большим успехом.

— Это было до или после смерти ее отца?

— После. Потом они вернулись в Нью-Йорк, поселились в этом доме, у них родилось двое детей. После рождения первого ребенка она выбрала для себя роль домохозяйки. Она продолжает писать картины, в основном портреты, но редко берет заказы, а вырученные деньги передает в Фонд Айкона, сохраняя таким образом статус профессиональной матери.

— Как много данных вам удалось собрать за столь короткое время!

Ева лишь пожала плечами в ответ.

— Чиста, как стеклышко. Никакого уголовного досье, нет даже мелких административных правонарушений. Никаких предыдущих браков или совместного проживания, никаких внебрачных детей.

— Ну, если не считать погибших родителей и родственников мужа, можно сказать, что у нее идеальная жизнь.

Ева еще раз окинула взглядом комнату.

— Да, похоже на то.

Когда Айкон вошел в комнату, она как раз повернулась лицом к двери, в противном случае она бы его не увидела. Ковер был такой толстый, что абсолютно поглощал звук шагов. Дома он избавился от официального костюма и облачился в свободные брюки и пуловер. Но даже в этой домашней одежде он выглядел таким же подтянутым и элегантным, как и в костюме, отметила Ева.

Рорк тоже так умеет, подумала она. Даже в самой простой и свободной одежде он мог, при желании, излучать властность.