– Ну, тогда пойдешь ко дну вместе с ним. Для меня это будет дополнительной наградой – небольшой, но приятной. – Ева встала, помедлила. – В конце концов, он убил бы и тебя, и твою дочь. Он просто не смог бы удержаться. Ты не поедешь в Испанию, Пэм, но, где бы ты ни оказалась, у тебя будет время сообразить, что это я спасла твою никчемную жизнь. – Подойдя к двери, бронированной стальной пластиной, она дважды громко стукнула в нее и крикнула: – Охрана!
Уже по дороге к себе в кабинет Ева услыхала, как ее окликают из-за спины. Она не остановилась, но дала шанс Пибоди нагнать себя.
– Даллас! Мэм! Лейтенант!
– У тебя на столе гора бумажной работы. Избавься от нее. Через десять минут брифинг у меня в кабинете. Через полчаса выходим.
– Мэм, я уже знаю об операции. Макнаб подоспел как раз к окончанию экзамена и встретил меня.
«Вот и хорошо, – подумала Ева. – Очень мило с его стороны». Но она ничем не выдала своих мыслей и сохранила на лице строгое выражение.
– Тот факт, что детектив Обалдуй обошел процедуру, не отменяет необходимости твоего присутствия на совещании.
– Ему не пришлось бы ничего говорить, если бы вы сами мне сказали.
Вот это ворчание все и решило. Ева свернула в отдел убийств.
– В мой кабинет. Сию же минуту.
– Вы вчера делали обыск у Ренквиста. – Пибоди трусила следом за ней. – Вы должны были взять меня с собой. Это вы нарушили процедуру.
Ева захлопнула дверь своего кабинета.
– Вы ставите под сомнение мои методы или мои полномочия, офицер?
– Ваши методы, лейтенант. Ну, что-то в этом роде. То есть я хочу сказать… О боже. Если бы он вчера был дома, вы бы его взяли, а я бы все пропустила. Как ваша помощница…
– Как моя помощница будешь делать, что велят и когда велят. Если тебе такой порядок не нравится, изложи в письменной форме и подай по инстанциям.
– Вчера вечером вы работали над делом без меня. Этим утром провели совещание без меня. Экзамен для меня не так важен, как участие в деле.
– Здесь я решаю, что важно, а что – нет. Дело сделано. Хочешь собачиться или обжаловать мои действия, повторяю: в письменной форме и по инстанциям.
Пибоди вздернула подбородок.
– У меня нет желания подавать на вас жалобы, лейтенант.
– Как знаешь. Разгреби бумаги у себя на столе. Встречаемся в гараже через двадцать пять минут. Инструкции получишь по дороге.
«Длинный будет день, – сказала себе Ева, меряя шагами квартиру Кэти Митчелл, как до этого – ее голографическую проекцию. – И долгая ночь».
Ренквист ушел в глубокое подполье: найти его нору так и не удалось.
«Твой ход», – подумала Ева, вливая в себя бессчетную чашку кофе.
Она прошла частым гребнем все гостиницы в округе, но не нашла его. Расширенный поиск шел и в эту минуту, пока она мерила шагами квартиру.
Ева подошла к дверям кабинета, где работали Рорк и Фини.
– Ничего, – отозвался Рорк на ее молчаливое появле ние. – Скорее всего, он использует частную резиденцию. Арендованную на краткое время. Мы прочесываем весь район.
Ева еще раз бросила взгляд на наручные часы. Впереди было еще много часов, а она не могла рисковать: если она будет шастать туда-сюда, ее могут «засечь» на входе или выходе из дома. Она вернулась в кухню и принялась изучать меню автоповара Митчелл.
– Нервничаешь? – спросил Рорк, входя в кухню за ней следом.
– Терпеть не могу ждать. Приходится сидеть сложа руки и все бесконечно проворачивать в голове. Это выводит меня из себя.
Он наклонился сзади и поцеловал ее в макушку.
– Как и размолвка с Пибоди.
– И почему мужчины всегда говорят, что у женщин бывают «размолвки»? У мужчин никаких «размолвок» не бывает. Дурацкое жеманное словечко.
Рорк начал разминать ей плечи. Они были напряжены и тверды как скала. Мысленно он дал себе зарок организовать для нее курс расслабляющей терапии по окончании операции. Через ее «не хочу», если потребуется.
– Почему ты не спросишь ее, как прошел экзамен?
– Захочет, сама расскажет.
Он наклонился еще ближе, провел губами по ее волосам и прошептал прямо ей на ухо:
– Она думает, что срезалась.
– Вот дерьмо! – Ева стиснула руки в кулаки. – Черт, черт, черт! – Она повернулась к морозильнику, порылась в содержимом и конфисковала коробку мороженого «Земляничные поляны», потом нашла ложку и отправилась в спальню.
– Вот это моя девочка, – пробормотал Рорк ей вслед.
Пибоди сидела на кровати и изучала ход утреннего брифинга на своем портативном компьютере. Она подняла голову, когда вошла Ева, и уже готова была принять обиженное выражение, когда заметила коробку мороженого.
– На, держи, – Ева сунула коробку Пибоди в руки. – Съешь это, и хватит дуться. Мне нужна стопроцентная готовность.
– Просто я… Думаю, я стопроцентно все провалила.
– А ты не думай. Выброси из головы. На все сто процентов. Ты должна сосредоточиться. Ты не можешь себе позволить пропустить хоть один ход, хоть один сигнал. Через несколько часов ты будешь лежать на этой кровати в темноте. Когда он войдет, у него будет одна цель: убить тебя. На нем будут очки ночного видения. Ему нравится работать в темноте. Он-то будет тебя видеть, а ты его нет. Пока мы не вступим в дело, ты его не увидишь. Ты не имеешь права проколоться, иначе он сделает тебе больно. А если он сделает тебе больно, я на тебя очень сильно разозлюсь.
– Простите меня за сегодняшнее. – Пибоди сунула в рот ложку клубничного мороженого. – Я перепсиховала. После экзамена я сто раз пинала себя по дороге в управление. Вот мне и захотелось пнуть кого-то еще. И я подумала: если бы вы меня вызвали, не пришлось бы мне идти на этот треклятый экзамен.
– Но ты на него все-таки пошла, и теперь он позади. А завтра ты узнаешь результат. Теперь забудь о нем и займись делом.
– Ладно. – Пибоди протянула Еве полную ложку мороженого. Ева взяла ложку и попробовала.
– Господи, – воскликнула она, – какая гадость!
– А по-моему, очень вкусно. – Приободрившись, Пибоди забрала у нее ложку и зачерпнула еще. – Просто вы избаловались, потому что теперь можете себе позволить настоящую клубнику с настоящими сливками. Спасибо, что больше не сердитесь на меня.
– Кто сказал, что я не сержусь? Да если бы я не сердилась, послала бы кого-нибудь за настоящей клубникой со сливками и не стала бы красть у потенциальных жертв мороженую гадость.
Пибоди лишь ухмыльнулась в ответ и облизнула ложку.
Вот сейчас он одевается, прикидывала Ева, выглядывая сквозь прикрытые защитными экранами окна квартиры Митчелл. Скоро уже совсем стемнеет. Перед выходом на убийство Марсонини всегда неторопливо поглощал плотный ужин, запивая его двумя бокалами вина. Всегда в шикарном ресторане, где резервировал для себя угловой столик.