Значит, это было раньше, еще до полицейской академии. Может быть, она была подростком, совсем еще ребенком. От сочувствия у Пибоди сжалось сердце. Сколько же нужно мужества, чтобы раз за разом возвращаться к этому, когда осматриваешь место преступления, буквально кричащее о сексуальном насилии.
Чтобы использовать это чувство, а не дать ему себя использовать, требовалось нечто большее, чем мужество, размышляла Пибоди. Для этого требовалось нечто, что она могла назвать только доблестью.
– Я готов, – объявил Макнаб. – Классная мулька!
Пибоди втянула в себя воздух и расправила плечи.
– Я тоже готова. Слушай, шел бы ты в спальню, а? Я хочу сама поработать.
Он заглянул ей в лицо, увидел в нем то, что хотел увидеть, и кивнул.
– Конечно. Зацапай плохого парня, Пибоди.
– Приступаю.
Она обливалась потом, но держалась. Она перестала спрашивать себя, что хотела бы от нее Даллас в той или иной ситуации, она даже перестала думать, что сделала бы сама Даллас, просто сосредоточилась на том, что надо сделать. Сохранить, осмотреть, собрать, идентифицировать. Допросить, записать, сопоставить. Кусочки стали складываться, дело пошло. Она пробилась сквозь противоречивые показания свидетелей, сквозь забывчивость и ложь, искажающую факты, сквозь данные экспертизы и процедурные ограничения.
С возрастающим волнением она поняла, что у нее выстраивается дело против обвиняемого. Ей хотелось помедлить, задержаться на этой последней стадии перед арестом, но она пошла вперед и сделала очередной ход. Наградой ей стало графическое изображение прокурора: «Арестуйте его. Убийство первой степени».
– Есть! – Пибоди взвилась со стула и сплясала победный танец. – Есть арест! Я сцапала убийцу! Эй, Макнаб, а ну тащи сюда чипсы!
– Уже несу.
Он, ухмыляясь, вышел из спальни с пакетом чипсов в руке. На нем ничего не было, кроме ее соломенной шляпы. Поскольку шляпа балансировала на естественном подъеме у него ниже пояса, Пибоди поняла, что он доволен ее успехом не меньше, чем она сама. Она хохотала, пока не заныли ребра.
– Какой же ты кретин, – еле выговорила она и прыгнула на него.
Для Евы задача состояла в сочетании фактов с обоснованными предположениями.
– Он должен был знать их распорядок, а это значит, что он знал их самих. Но это не значит, что они его знали. Он их знал. Он действовал не наугад. Сперва он их выслеживал.
– Это ведь обычное дело? – спросил Рорк, покосившись на нее. – Если бы моя возлюбленная была дантистом, я бы счел своим долгом изучить последние достижения в области гигиены полости рта.
– Не говори о дантистах, – предупредила Ева, машинально проводя языком по своим зубам.
– Хорошо, будем держаться близкой тебе темы кровавых убийств. – Прекрасно понимая, что ее не отговорить от полуночной чашки кофе, Рорк налил и себе тоже. – Выслеживание, отбор, подготовка – все это характерно для заурядного, если можно так выразиться, серийного убийцы.
– Тут чувствуется лихорадка, возбуждение, осознание своей власти, любовное копание в деталях. «Вот сейчас она еще жива, потому что я это допускаю, она умрет, потому что я этого хочу». Совершенно очевидно, что он восхищается серийными убийцами, которые сумели прославиться. Он подражает Джеку Потрошителю, Бостонскому Душителю. Но при этом он сам себе хозяин. Он лучше их, он умеет и так и этак.
– И он хочет, чтобы ты за ним гонялась, потому что восхищается тобой.
– В своем извращенном духе. Он жаждет славы. Ему мало только убивать. Этого мало, чтобы разогреть кровь. Его возбуждает охота: ему нравится чувствовать себя одновременно охотником и дичью. Он охотился на этих женщин. – Ева повернулась к доске, которую установила в своем домашнем кабинете. На доске висели фотографии Джейси Вутон и Лоис Грегг при жизни и после смерти. – Он следил за ними, изучал их распорядок и привычки. Ему нужна проститутка для имитации Потрошителя, причем не любая, а уличная проститутка. Она соответствовала этому типу. Он ждал, что она пройдет по улице в этот час. Это не было случайностью. Точно так же Лоис Грегг стала идеальной жертвой для Бостонского Душителя. Он точно знал, что она будет дома одна утром в воскресенье.
– И он знал, что кто-то найдет ее еще до конца дня?
– Да, – кивнула Ева, прихлебывая кофе. – Для него это шанс поскорее словить свой кайф. Держу пари, это он анонимно позвонил по номеру 911. Хотел, чтобы Вутон обнаружили как можно раньше и уделили ему столь лестное для него внимание.
– Все это подсказывает мне, что он уверен в собственной безопасности.
– Совершенно уверен, – подтвердила Ева. – Он чувствует свое превосходство. Если бы у Грегг не было родственников и друзей, которые непременно должны были хватиться ее через пару часов, ему пришлось бы долго ждать своей дозы кайфа или опять звонить в службу спасения, но это уже рискованно. Поэтому он специально выслеживал именно этих женщин. Не сомневаюсь, что он уже выследил и следующую. – Ева села, потерла глаза. – Он будет подражать кому-то еще. Но это обязательно будет кто-то, наделавший шуму, и притом кто-то, оставлявший тела там, где их непременно найдут. Мы можем отбросить серийных убийц, оставивших след в истории, которые закапывали, уничтожали или поедали своих жертв.
– Веселые ребята!
– И не говори. Он не станет копировать, к примеру, повара Жерара, француза, который действовал в двадцатые годы этого века.
– Он держал своих жертв в большом морозильнике, так?
– Где отрезал от них по кусочку, готовил и сервировал ничего не подозревающим клиентам своего парижского бистро. Его поймали только через два года.
– И он прославился блюдами из «сладкого мяса». [5]
Ева содрогнулась от отвращения.
– Люди, которые едят внутренности животных, ставят меня в тупик. Кстати, я сбилась с мысли.
Рорк обнял ее.
– Просто ты устала.
– Может быть. Итак, он не будет имитировать Жерара, Даймера или Русского Мясника. Но у него и без них есть множество примеров для подражания. И он будет продолжать убивать женщин. – Она вернулась к доске. – Когда мужчина убивает женщин подобным образом, это значит, что у него с ними проблемы. С женщинами вообще, а не с конкретными жертвами. Надо будет поработать с бумагой… с письмами. Может, кто-то из списка проявляет повышенный интерес к знаменитым маньякам?
– Есть еще один человек, с которым тебе будет любопытно поговорить, – предложил Рорк. – Томас А. Брин. Он написал всеобъемлющий труд о знаменитых убийцах двадцатого века и еще один том о серийных убийцах за всю историю человечества. Я кое-что из его работ прочел, поскольку их тематика входит в сферу интересов моей жены.