Кровь заливала простыни, ее лицо лоснилось от пота. Огромный, вздувшийся живот ходил ходуном.
— Ребенок идет, — проговорила она, задыхаясь. — Я не могу его остановить.
— Где доктор? Где акушерка?
— Я не могу его остановить, — повторила Тэнди. — Скорее, скорее.
Ева подбежала, но в тот же миг Тэнди исчезла.
Под ногами у нее раскрылся пол. Ева рухнула вниз, а вокруг нее кричали женщины и плакали дети.
Она упала очень жестко и услышала, как с сухим Щелчком ломаются кости руки. Комната. Холодная, выстуженная, ледяная комната, залитая грязновато-красным светом.
— Нет! — Дрожа всем телом, она поднялась на четвереньки. — Нет!
Он лежал в луже собственной крови, той самой крови, что капала с ее пальцев, с лезвия маленького ножа, который она все еще сжимала в руке.
И вдруг прямо у нее на глазах ее отец повернул голову. Его мертвые глаза смотрели на нее.
— Мы всегда возвращаемся к исходной точке, малышка.
Она вырвалась со сдавленным криком и… очутилась в объятиях Рорка.
— Это всего лишь сон. Все хорошо. Ты в порядке. Я здесь.
— Все нормально. — Она вдохнула его запах, чтобы успокоиться. — Я в порядке. Все было не так уж страшно.
— Ты вся дрожишь.
Рорк зажег свет. Комната мягко осветилась, в камине жарко и весело пылали дрова.
— Это был просто странный сон. Жутковатый, но в общем просто странный.
— Танцующие цифры? — Рорк говорил шутливо, но крепко-крепко прижимал ее к себе. — Летающие младенцы?
— Не в этот раз. — Ева приказала себе успокоиться, просто успокоиться, прижимаясь к нему. — Дела в голове перемешались, — пояснила она, рассказав ему сон. — И, как всегда, грандиозный финал. Этот ублюдок непременно ухитряется появиться под коней.
— А теперь забудь. Ляг, постарайся уснуть. Тебе надо еще поспать.
Ева позволила Рорку увлечь себя обратно на постель, свернулась клубочком у него под боком. Но она знала, что не уснет, что не сможет забыть.
— Было странное ощущение, что я теряю время. Надо торопиться. Я должна была найти Тэнди, и я нашла ее, но не смогла до нее добраться. И там была Натали Копперфильд. И я подумала только об одном: она заслуживает кого-нибудь получше меня. Она попала в западню с этими клятыми цифрами, и ей не выбраться, пока я все не исправлю, чтобы они сходились. Чтобы все было правильно.
— Нет смысла напоминать тебе, что тебя рвут напополам.
— Ты прав, смысла нет.
— Тогда позволь тебе напомнить, что ты не одна в этом белом коридоре, в этом белом тоннеле и даже в той треклятой комнате мотеля в Далласе. Ты больше не одна. И никогда не будешь одна.
Ева запрокинула голову, чтобы видеть его лицо, протянула руку и дотронулась до него.
— Вот и слава богу! Он поцеловал ее в лоб.
— Ну что ж, ты сумела проспать три часа и вернулась к жизни. Мы опять на службе?
Рорк предложил сперва позавтракать, и Ева не стала спорить.
— Как это мило! Воскресное утро, и моя очаровательная жена кормит меня завтраком.
— Ты его заслужил. — Ева бросила грозный взгляд на кота, когда он покинул солнечное пятно на полу, в котором нежился, и начал подкрадываться к столу. — А, ты нет!
Но Галахад ответил ей таким скорбным взглядом, что Ева поспешила вытащить коробку с кошачьим кормом с добавкой из тунца.
— Он тебя обыграл, — заметил Рорк, разрезая яичницу.
— Ну и пусть. По крайней мере не будет клянчить и воровать еду со стола, пока мы едим. А я пока буду думать, — сказала Ева.
— Как всегда.
— Итальянский случай слишком похож на наш. Меня это тревожит. Если они связаны, значит Эпплби, скорее всего, ни при чем. Значит, тут действует тот, кто выслеживает женщин в интересном положении.
— Не просто в интересном положении, — подхватил он. — Без семьи, в новом городе, ближе к концу беременности.
— Точно. Но пока я не нарою других случаев в деталях совпадающих с этими, как мы узнаем, были ли другие? Возможно, были женщины, не попавшие в список разыскиваемых? Или другие, допустим, даже попавшие в списки, в архивы, но по обстоятельствам не совпадающие с абсолютной точностью с нашими случаями? И тогда у нас появится целая куча версий.
Рорк задумчиво разрезал оладьи, политые сиропом.
— От Рима до Нью-Йорка далеко, если иметь в виду кого-то, кто выслеживает и похищает беременных женщин. А София Белего так и не была найдена. Значит, мы можем думать, что похититель впоследствии каким-то образом избавляется от них.
— Ты хочешь сказать, избавляется от женщин, — уточнила Ева. — Дети — это товар.
— Продажа на черном рынке, живой товар, незаконное усыновление. Да, дети — это товар, — согласился с ней Рорк.
Ева насадила на вилку пару оладий и полила их сиропом, хотя они и так уже плавали в густом золотисто-коричневом озерке. Наблюдая за ней через стол, Рорк поморщился.
— Смотри, зубы заболят, — предупредил он.
— Что? Нет, все нормально. — Ева сунула оладьи в рот. — Мне нравится сахарный заряд. Ну, может, этого психопата, который любит путешествовать, привлекает разнообразие. Может, если копнуть поглубже, я обнаружу какие-нибудь удивительные связи между Тэнди и Белего. А может, это целый бизнес. Похоже, оба случая были тщательно спланированы. Женщин похитили на улице, причем в случае Белего — средь бела дня. Есть еще один сходный момент. Обе женщины забеременели в Европе.
Рорк с ужасом наблюдал, как она обмакивает в сирпоп кусочек бекона. У его железного копа были вкусы пятилетнего ребенка.
— Ты думаешь, корни кроются там, а не здесь?
— Это мысль. Я это обдумаю, пока пишу отчет для Смит из ОРПЛ. Может, у нее тоже есть идеи на этот счет. Это скорее ее специфика, чем моя.
— Дай мне знать, когда закончишь. Мне есть, что тебе доложить по моему маленькому проекту.
— Давай сейчас.
— В одном из файлов все вроде бы в порядке на первый взгляд, но на самом деле все не так. Стоит к нему как следует присмотреться, и сразу видно, что все не складывается. Издержки и прибыли удваиваются, из этого удвоенного дохода проистекает новый расход, распределяемый на другой счет, необлагаемый налогом, где ему совершенно не место, насколько я могу судить, притом что мне приходится действовать вслепую.
— Ты сам это выбрал.
— Да, сам. Операция повторяется многократно с небольшими, еле заметными вариациями. Возможно, кто-то пытается скрыть кое-какую наличку, кто-то надеется укрыться от налогов или понемногу кое-что отмыть.
— «Кое-что» — это сколько?
— Я пока не уверен. Спасибо, — добавил Рорк, когда она вновь наполнила его чашку кофе, а потом свою. — Все это сделано очень хитро, и мне придется снять еще несколько слоев маскировки. Думаю, речь идет о значительных суммах.