— Садизм — это своеобразный сексуальный инструмент, и часто он может выходить из-под контроля. Мы могли бы сделать предположения об их местонахождении, исходя из съемок на улице.
Алтея принялась вытаскивать кассету, но Кольт резко развернул ее к себе:
— И как ты можешь быть так спокойна? Неужели тебя ничем не проймешь? Неужели ничем?
— Что бы ни произошло — я со всем справляюсь. Давай не будем переходить на личности.
— Нет. Все возвращается к тому, с кем ты работаешь. Мы говорим о том, что какая-то девушка могла быть убита перед камерой. — В нем клокотала ярость, которую он с трудом сдерживал, и острое желание дать ей выйти наружу. — Мы только что наблюдали, как двух женщин били по щекам, толкали, пинали и угрожали сделать еще хуже. Я хочу знать, что это зрелище заставило ощутить тебя.
— Меня тошнило, — огрызнулась Алтея, вырываясь из его хватки. — И еще я ощутила злость. И если бы позволила себе расслабиться, то мне стало бы грустно. Но имеет значение только то, что мы получили свое первое веское доказательство. — Она выхватила кассету и положила в пакет. — А теперь, если хочешь оказать мне любезность, подбрось обратно в участок, чтобы я могла завезти туда это. А затем можешь предоставить мне немного времени.
— Конечно, лейтенант. — Он направился к двери и распахнул ее. — Я дам вам сколько угодно времени.
Кольт сидел за столом в компании друзей. И он думал, что это ужасно плохо, что женщина, которую он желал, сидела напротив него, делая ставки.
— Вот твои двадцать пять, Белладонна, и двадцать пять свыше. — Алтея кинула деньги в банк. Она держала карты при себе, как и свои мысли.
— Ах, ну что ж… — Суини тяжело вздохнул и взглянул на мелочь в своих руках, словно желая силой мысли обратить ее в золото. — Ну, это не для меня.
— На своем месте между Суини и судебно-медицинским экспертом по имени Луи Силла раздумывала над парой пятерок.
— Что скажешь, Меткий Стрелок?
Кинэн, одетый в домашний костюм с надписью «Денверские самородки», плюхнулся к ней на колени.
— Ставь все свои деньги.
— Тебе легко говорить. — Но ее монеты зазвенели в общей куче.
После долгих колебаний, которые включали бормотание себе под нос, ерзанье и качание головой, Луи тоже бросил в общую кучу монеты.
— Я вижу твои двадцать пять, — медленно произнес Кольт. Он зажал сигарету в зубах, пересчитывая монеты. — И снова побиваю их.
Бойд только улыбнулся, довольный, что свернул игру после выкладывания карт. Ставки сделали Алтея, Силла и Кольт.
— Три прекрасные королевы, — объявил они выложил карты.
Глаза Алтеи сверкнули, когда их взгляды встретились.
Чудесно. Но для них не найдется места в моем переполненном дворце. — Она выбросила три восьмерки и две двойки.
— Вот я и опозорилась со своими двумя пятерками. — Силла вздохнула, когда Алтея выгребла все деньги из кружки. — Ну, малыш, ты стоишь мне семьдесят пять центов. Теперь тебе придется умереть.
Она встала и потащила за собой хихикающего сына.
— Папа! — Кинэн, улыбаясь, раскинул руки. — Помоги мне! Не позволяй ей сделать это!
— Прости, сынок! — Бойд взъерошил волосы Кинэна и торжественно поцеловал его. — Похоже, ты обречен. Нам будет тебя не хватать.
Всегда готовый отсрочить неизбежное, Кинэн обхватил за шею Кольта:
— Спаси меня!
Кольт поцеловал его и покачал головой:
— В этой жизни я боюсь только одного, приятель, и это мама. Так что ты сам по себе.
Вывернувшись из объятий Силлы, мальчик кружился вокруг стола. Когда он добрался до Алтеи, его глаза засверкали.
— Можно мне?
Это была старая игра, та, в которую она любила играть.
— На пять центов
— Дай мне в долг.
— Ты уже должен мне восемь тысяч долларов и пятнадцать центов.
— В пятницу я получу свое денежное пособие.
— Тогда ладно. — Она посадила его к себе на колени и обняла, а он тыкался носом в ее волосы, как щенок.
Кольт увидел, как смягчилось ее лицо, заметил, как она нежно потрепала мальчика по затылку.
— Это здорово, — объявил Кинэн, последний раз преувеличенно громко вдыхая запах ее волос.
— Не забудь про восемь тысяч в пятницу. Ну а теперь беги. — Поцеловав мальчика, она передала его Силле.
— Играйте без меня, — предложила Силла и, подхватив сына, понесла его в постель.
— Мальчиком, который может словами пробить себе дорогу на колени к женщине, следует гордиться. — Суини широко улыбнулся, собирая карты. — Моя сделка. Раскошеливайтесь.
В течение следующего часа стопка монет у Алтеи медленно и неуклонно увеличивалась. Ей нравились ежемесячные игры в покер, которые стали обычным делом, после того как Бойд и Силла поженились. Желание перехитрить противников нравилось ей так же сильно, как и атмосфера домашнего уюта, наполнявшая каждый уголок дома Флетчеров.
Она была осторожным игроком, который рисковал, только когда твердо верил в удачу, который делал ставки вдумчиво и педантично даже в этом случае. Она заметила, что стопка монет Кольта тоже увеличивалась, но лишь урывками. Он не был безрассудным. Безжалостен — вот правильное слово. Часто он отталкивал кружку, когда у него ничего не оставалось, или откидывался на спинку стула и позволял другим делать ставки, когда у самого было полно денег.
Никакого плана, подумала она, что, по ее мнению, и было определенным планом.
После того как Суини выиграл мелкую сумму, едва не умерев от радости, она встала из-за стола:
— Кто-нибудь хочет пива?
Оказалось, что хотели все. Алтея направилась в кухню и принялась откупоривать бутылки. Она как раз наливала себе вина, когда в кухню вошел Кольт:
— Подумал, что тебе понадобится помощь.
— Я справлюсь.
— Сомневаюсь, что есть много того, с чем ты не в состоянии справиться. — Черт подери, дерзости ей не занимать, подумал он. — Я просто хотел помочь.
Мария приготовила столько сэндвичей, что их хватило бы, чтобы накормить целый взвод голодных полицейских. Не зная, что еще сделать, Кольт переложил несколько штук с блюда на тарелку. Ему придется сказать это, решил он. Теперь, когда они остались наедине, у него появился шанс, однако он не знал, с чего лучше начать.
— Я хочу кое-что сказать о сегодняшнем дне.
— И?..
От нее повеяло холодом, Алтея открыла холодильник и вытащила миску с неподражаемым гуакамоле Марии.
— Мне очень жаль.