— Печально, не правда ли? — пробормотала Келси. — Они похожи на солдат разбитой армии, которые возвращаются с войны домой. Сначала — праздник красок, настоящее представление, в котором они были героями, — и вот, за какие-то две минуты, все кончилось.
— Ну, уж не за пару минут. Жаль, ты пропустила флоридское дерби — вот это было представление. Акробаты, вольтижеры, скачки на верблюдах…
— На верблюдах? Правда?
— Честное слово. Правда, я на них не ставил. Они медленно прошли мимо сараев для хранения упряжи к дальней от трибун прямой главной дорожке. Вот-вот должны были дать старт второй скачке, а Гордость Виргинии был заявлен в третьей, и Келси захотелось увидеть Рено до того, как Моисей «кинет» его в седло. Это стало ее личным суеверием — желать жокею удачи до того, как он выедет из паддока на поле ипподрома.
— Разве ты не будешь сегодня ставить? — спросил Гейб.
— Нет. Я уже выбрала своих фаворитов: Горди будет первым в третьей скачке, а Три Валета — в пятой. — Она остановилась, чтобы купить банку тепловатой «пепси-колы» у старого негра. — У меня теперь новая система.
Гейб принял у нее из рук жестянку, сделал глоток и вернул Келси.
— И на чем основана эта система?
— На чувствах. Я делаю ставки в своем сердце.
— В таком случае ты рискуешь много потерять. Келси пожала плечами.
— Азарт без риска — не азарт.
— Чертовски правильно. А теперь иди сюда. Они были уже почти напротив бокса, в котором стоял Гордость Виргинии, и вокруг было полно народа.
— Отстань, Слейтер! — воскликнула Келси, но он уже поймал ее за «лошадиный хвост», который она пропустила сквозь отверстие в жокейской шапочке.
— Я просто хочу тебя поцеловать. Мы оба рискуем. Келси показалось, что совсем рядом захохотал и заулюлюкал кто-то из конюхов, но уже в следующее мгновение все окружающее перестало для нее существовать.
Она часто вспоминала их самый первый — и единственный — поцелуй и то, как в мгновение ока исчезли все мысли и все звуки. Ей казалось, что это была просто счастливая случайность. Совпадение. Что-то неповторимое.
Оказывается, нет.
Было в поцелуе Гейба нечто такое, отчего ей хотелось подольше не отнимать своих губ, наслаждаясь его вкусом, теплом и крепостью. Губы и язык Гейба двигались так неторопливо, так мучительно медленно, словно в запасе у него были века. И тогда со стоном, который мог означать и покорность, и мольбу, Келси зарылась пальцами в его волосы и прижала к себе голову Гейба, чувствуя, как шум ипподрома отдаляется, превращается в невнятный ропот, исчезает вовсе…
Она нужна мне. Я хочу ее. Это было все, о чем Гейб мог думать в эти минуты. Большую часть своей жизни он чего-то хотел — хотел иметь приличную еду, чистую постель, просто хотел жить без страха. И по мере того как он взрослел, его желания взрослели вместе с ним. Теперь он хотел женщин, власти и — больше всего — денег, которые могли обеспечить ему и то, и другое, и еще многое сверх того.
Но никогда и никого он не жаждал так, как сейчас жаждал ее, единственную. Одну-единственную женщину, одну-единственную ночь с ней. Ради этого Гейб готов был поставить на карту все, что он уже имел.
— Ну, долго еще мне ждать? — пробормотал он, не отнимая рта от губ Келси.
— Я не знаю… — невнятно откликнулась она, ловя ртом воздух. — Я тебя совсем не знаю.
— Разве?
— Пару месяцев назад я даже не подозревала о твоем существовании. — Келси оттолкнула его и удивилась, что ноги все еще держат ее. — Я не…
Она выпрямилась со всей решительностью и поправила сбившуюся назад кепку. За ее спиной раздались дружные аплодисменты многочисленных зрителей и болельщиков.
— Поговорим об этом потом. Без свидетелей.
— Согласен. — Гейб провел пальцем по ее подбородку. — Как бы там ни было, я кое-чего достиг. В ближайшее время пройдет слух, что я тебя застолбил.
— Ты меня — что?.. — Келси стиснула зубы. — Так вот зачем ты все это устроил! Что-то вроде пари между настоящими мужчинами?
— Все не так, дорогая. Это было для меня. Но это сработало. Увидимся.
Келси наподдала ногой жестянку из-под «пепси», которую уронила во время поцелуя.
— Идиот, — прошипела она. Стараясь сохранить последние крохи собственною достоинства, она круто развернулась и… едва не сбила с ног Наоми.
— Странно, — сказала Наоми, пока Келси лихорадочно подыскивала слова. — Странно видеть это. Прости мне подобную аналогию, но нечто подобное я ощущаю, когда вижу, как мою лошадь выводят на скаковой круг. Наверное, так чувствуют себя все родители, когда их ребенок впервые садится в школьный автобус или выступает в самодеятельном спектакле. Тогда и только тогда начинаешь понимать, что твой ребенок больше не принадлежит тебе одной и что ты, оказывается, еще многого, очень многого о нем не знаешь.
— Он сделал это только для того, чтобы досадить мне!
Наоми улыбнулась, хотя ей все еще было грустно.
— Я так не думаю. — Воспользовавшись случаем, она подняла руку и погладила дочь по щеке. — Он смутил тебя?
— Еще как!
Но Келси была еще не готова говорить об этом. Наоми поняла это почти мгновенно.
— Хочешь, я поговорю с Гейбом? Ему это не понравится, но он достаточно меня уважает, чтобы смириться с моим вмешательством в его дела.
— Нет. Я сама с этим разберусь. — Келси огляделась по сторонам. Несколько ухмыляющихся лиц все еще были обращены в ее сторону.
— У нас скоро старт, — резко бросила она им. — Вам за что платят? За то, что вы глазами хлопаете?
Келси повернулась и решительно зашагала туда, где седлали Гордость Виргинии, а Наоми, убедившись, что дочь ее не видит, широко улыбнулась.
Гордость Виргинии летел над дорожкой словно во сне, почти не касаясь земли. Из стартовых ворот он вырвался одним из первых и, поводя налитыми кровью глазами, резво помчался по дорожке, неся на спине невесомого всадника, прильнувшего к его могучей шее. На первом повороте Рено еще выбирал позицию, но, когда кавалькада всадников вырвалась на дальнюю от трибун прямую, все стало ясно. Дистанция между Горди и его ближайшими преследователями составила три корпуса и продолжала расти.
— Коняга-то из богатой конюшни, — услышала Келси за спиной замечание какого-то знатока.
Все верно, подумала она, только деньги тут ни при чем.
Гейб присоединился к ней незадолго до начала пятой скачки и вел себя гак спокойно и непринужденно, словно они вместе позавтракали, а не обнимались на глазах у всего персонала.
— Рено отлично сработал.
— Он и Горди составляют лучшую пару. — Келси бросила в его сторону осторожный взгляд. — Они вдвоем еще многих заставят глотать пыль.