— Глупости! Не отвлекайтесь, Пибоди, лучше продолжайте рассказывать.
— Нет, правда, Даллас, вы же знаете! Мы с ним о вас говорили. Он в восторге от вашего профессионализма, смекалки, от ваших ног.
— Не хватало еще, чтобы вы с Касто обсуждали мои ноги!
— Во всяком случае, смекалку обсудили. В общем, не знаю, стоит ли мне продолжать. Я должна думать о своей карьере, а для него это и вовсе важнее всего. Когда следствие закончится, нас больше ничто не будет связывать. Мы наверняка перестанем видеться.
Ева тоже так думала, когда влюбилась в Рорка. Но этого почему-то не случилось…
— Вас тянет к нему, он вам нравится, вам с ним интересно?
— Очень.
— И секс устраивает?
— Невероятно!
— В таком случае, Пибоди, приказываю вам как начальник: продолжайте!
Пибоди улыбнулась и тихо сказала, отвернувшись к окну:
— Я подумаю.
Ева удачно рассчитала время: прибыв в Центральный участок в 9.55, она сразу направилась в помещение для допросов, хотя знала, что в кабинете ее наверняка ждет вызов от майора Уитни. Замысел состоял в том, чтобы предстать перед ним вооруженной новыми сведениями.
Редфорд удивил и порадовал ее своей точностью. Но он остался таким же спокойным и невозмутимым, как в первый раз, и здесь радоваться было уже нечему.
— Надеюсь, это ненадолго, лейтенант? Признаться, очень неудобное для меня время…
— Тогда начнем. Присаживайтесь. — Она заперла дверь.
Обстановка в комнате для допросов была не самая приятная: маленький столик, жесткие стулья, голые стены. Зеркало на стене буквально кричало, что представляет собой окно для наблюдения снаружи. Все здесь было рассчитано на то, что приглашенный испугается и это подтолкнет его к чистосердечному признанию.
Первым делом Ева произнесла в диктофон дату и вступительную информацию.
— Мистер Редфорд, — сказала она затем, — вы можете прибегнуть к помощи адвоката.
— Вы собираетесь зачитывать мне мои права, лейтенант?
— Если пожелаете. Вам не предъявляется обвинения, но на официальном допросе позволяется присутствие юриста. Ваше решение?
— В другой раз. — Он смахнул с рукава воображаемую соринку; на запястье блеснул золотой браслет. — Я полон желания оказывать помощь следствию, что и доказал своим сегодняшним приходом.
— Сейчас я ознакомлю вас с вашими прошлыми показаниями, чтобы вы могли, если захотите, что-то добавить, что-то исключить или изменить.
Она вставила в диктофон кассету. Редфорд прослушал запись, подавляя нетерпение.
— Намерены ли вы сохранить эти показания неизменными?
— Да, в них все изложено именно так, как сохранилось в моей памяти.
— Хорошо. — Ева вынула кассету из диктофона, вставила на ее место новую и сложила руки. — Итак, вы и пострадавшая являлись партнерами по сексу.
— Совершенно верно.
— Но это не подразумевало взаимной верности?
— Ни в коей мере. Ни она, ни я этого не желали.
— Прибегали ли вы или пострадавшая к наркотическим средствам в ночь убийства?
— Она — да, но я — нет.
— Принимали ли вы их совместно с пострадавшей при других обстоятельствах?
Редфорд улыбнулся. Когда он повернул голову, Ева заметила под его узким галстуком золотую цепочку.
— Нет. Я не разделял пристрастия Пандоры к наркотическим средствам.
— Располагали ли вы кодом охранной системы в нью-йоркском особняке пострадавшей?
— Код ее охранной системы? — Он наморщил лоб. — Возможно. Наверное, располагал. — Впервые Редфорд испытал затруднение с ответом. Ева чувствовала, как он взвешивает свои слова и их возможные последствия. — Кажется, она когда-то сообщила его мне, желая упростить мои визиты к ней. — Редфорд явно на что-то решился, вынул электронную записную книжку и пробежался по клавишам. — Да, вот этот код.
— Пользовались ли вы данным кодом для проникновения в ее жилище в ночь убийства?
— Она сама меня впустила, так что пользоваться кодом не пришлось.
— Верно, не пришлось — до убийства. Известно ли вам, что этот код служит также для включения и выключения охранных видеокамер?
Редфорд опять настороженно прищурился.
— Поясните вашу мысль.
— С помощью кода, которым вы располагаете, можно выключить внешнюю камеру. Так вот, эта камера бездействовала примерно на протяжении часа после убийства. Согласно вашим показаниям, мистер Редфорд, вы провели этот час в своем клубе. Один. За это время некто, знакомый с пострадавшей и располагающий кодом, а также имеющий представление о планировке помещения и системах охраны, отключил камеру слежения, проник в дом и, судя по всему, забрал нечто с собой.
Его лицо посуровело на глазах.
— У меня не было ни малейших оснований совершать указанные действия! Повторяю, я находился в своем клубе.
— К сожалению, этого никто не смог подтвердить. Мистер Редфорд, на прошлом допросе вы сообщили мне, что видели расписную шкатулку старой китайской работы, из которой пострадавшая на ваших глазах взяла таблетку и приняла ее. Согласно вашим же показаниям после этого она убрала шкатулку в ящик туалетного столика в своей спальне. Найти шкатулку полиции не удалось. Вы уверены в ее существовании?
Его взгляд оставался ледяным, однако Ева подметила еще кое-что. Пока это была не паника, просто настороженность и беспокойство.
— Так вы уверены в существовании описанной вами шкатулки, мистер Редфорд?
— Я ее видел.
— А ключ?
— Ключ? — Он потянулся за графином. Его рука не дрожала, но мысль, судя по выражению лица, работала с колоссальным напряжением. — Он висел у нее на шее, на золотой цепочке.
— Ни на теле, ни рядом ключа и цепочки найдено не было.
— По-моему, из этого следует, что то и другое было прихвачено убийцей, лейтенант.
— Пандора носила этот ключ открыто?
— Нет, она… — Редфорд стиснул челюсти. — Все еще надеетесь меня подловить, лейтенант? Насколько я знаю, она носила его под одеждой. Но я же показал, что не был единственным, кто наблюдал Пандору без одежды.
— За что вы ей платили?
— Простите?
— За последние полтора года вы перевели на счета пострадавшей больше трехсот тысяч долларов. Меня интересует — почему.
Он старался сохранить отсутствующее выражение, но Ева впервые заметила в его глазах страх.
— Разве я не вправе распоряжаться своими деньгами по моему собственному усмотрению?