— Я уже говорила, что не верю в вашу причастность к ее смерти. Но вы ставите меня в такое положение, что я должна буду разрабатывать и эту версию! А на это уйдут время и силы, которые необходимы для поимки настоящего преступника.
— Черт тебя подери, Ева! — он сказал это так тихо и сдержанно, что у нее комок подступил к горлу.
— Чего ты от меня хочешь, Рорк? Ты сказал, что поможешь, что я могу рассчитывать на твои связи. А теперь ты разозлился на меня совсем по другому поводу и собираешься вместо этого вставлять палки в колеса?
— Я просто изменил свое решение, — сказал Рорк равнодушно, встал и подошел к столу. — По нескольким пунктам, — добавил он, взглянув на нее так, что у нее сердце готово было разорваться.
— Но ведь ты можешь хотя бы объяснить, почему все продал! Тогда мы будем знать, что это просто совпадение, и тебя оставят в покое.
Рорк на мгновение задумался. Может, все-таки сказать, что решил реорганизовать некоторые свои предприятия, а те, которые зарекомендовали себя как криминальные, продать? Но это будет означать, что он сдался.
— Нет, — проговорил он наконец. — Боюсь, что не могу.
— Почему ты ставишь меня в такое положение?! — воскликнула Ева. — Это что, наказание?
Рорк пожал плечами.
— Можешь и так считать.
— Но ты опять будешь вовлечен в расследование, как в прошлый раз. Зачем тебе это нужно?
Рорк посмотрел на нее. Глаза потемнели от волнения, и стрижка такая дурацкая…
— Я знаю, что делаю, — твердо сказал он. Во всяком случае, ему очень хотелось в это верить.
— Рорк, неужели ты не понимаешь, что мне уже недостаточно просто знать, что ты не имел к убийству Тауэрс никакого отношения? Теперь мне придется это доказывать!
Ему так хотелось дотронуться до нее, что даже пальцы сводило.
— А ты это знаешь, Ева?
— Не имеет значения! — отрезала она и вышла.
Пожалуй, имеет, подумал он. Только это сейчас и имеет значение. Он готов был проклясть ее за то, что она не смотрит на него своими золотистыми глазами так, как смотрела раньше. И проклясть себя за то, что уже готов был умолять ее не вычеркивать его из своей жизни. Ведь он знал, что если бы начал умолять об этом, то рано или поздно возненавидел бы и ее, и себя…
Рорк умел выжидать и избавляться от соперников, умел побеждать. Отлично умел бороться за то, чем хотел обладать. Только вот с Евой он не хотел ни выжидать, ни побеждать, ни бороться.
Рорк вынул из кармана ее пуговицу и стал разглядывать, словно это была какая-то головоломка, вещица с секретом.
«Какой же я идиот! — подумал он. — Как ни унизительно, но приходится признать, что любовь превращает мужчину в редкостного дурака».
Рорк встал и сунул пуговицу обратно в карман. Надо закончить совещание, есть и другие дела, требующие внимания…
А еще, подумал он, надо выяснить, просочилась ли из Лас-Вегаса информация о некоторых подробностях ареста Слейда. И если да, то как и почему.
* * *
Ева не могла отложить встречу с Надин, и это ее раздражало. Еще больше раздражало то, что у Надин нашлось для нее время только между вечерним и ночным выпусками новостей. А это значило, что встретиться придется в кафе «Имиджи» неподалеку от телестудии «Канал 75».
Кафе это, утопающее в зелени раскидистых деревьев, считалось весьма привилегированным заведением. Ева уселась за столик, взглянула на цены в меню — телевизионщикам явно платили гораздо лучше, чем полицейским, — и остановила выбор на пепси.
— Обязательно попробуйте булочки, — посоветовала Надин. — Это гордость «Имиджи».
— Охотно верю. — Ева не собиралась выкладывать пять баксов за какую-то булочку с черничной начинкой. — Но у меня мало времени.
— У меня тоже. — Надин, после работы перед камерой, все еще была в гриме. Еву всегда удивляло, как можно просуществовать несколько часов, забив поры штукатуркой.
— Тогда начинайте.
— Отлично. — Надин разломила горячую булочку. — Естественно, главная новость дня — служба в соборе. Кто пришел, кто что сказал. Множество историй о семье, в центре внимания — безутешная дочь и ее жених.
— Почему?
— Люди любопытны, Даллас. Планировалась грандиозная свадьба, и вдруг — убийство. Ходят слухи, что бракосочетание отложено до начала будущего года.
Надин откусила кусок булочки. Ева решила не обращать внимания на то, как судорожно сжался при этом ее собственный желудок.
— Слухи меня мало интересуют, Надин.
— И напрасно. Это немаловажный штрих. Понимаете, похоже, что слух был пущен преднамеренно. Кто-то хотел, чтобы репортеры узнали о том, что свадьбу отложили, причем — надолго. Так что не удивлюсь, если вообще никакой свадьбы не будет. Хотя зачем Мирине именно сейчас расходиться со Слейдом? Было бы более естественно, если бы они по-тихому поженились и он бы ее утешал.
— А что, если именно это они на самом деле и задумали, а вас решили сбить со следа?
— Возможно… Еще вот что. Теперь, когда Сесили Тауэрс нет, вероятнее всего, Анжелини и Хэммет прекратят деловое сотрудничество. По всему видно, что отношения у них натянутые — они не разговаривали ни во время службы, ни после.
— Откуда вы это знаете?
Надин довольно усмехнулась.
— Есть у меня источники… Кстати, Анжелини явно нужны деньги, и срочно. Рорк предложил купить у него акции «Меркурия», в которые, кстати, входит сейчас и доля Тауэрс.
— Правда?
— А вы не знали? Интересно. — Надин жестом кокетливой кошечки слизнула крошки с пальцев. — Еще мне показалось интересным, что вы не пошли на службу с Рорком.
— Я была там как официальное лицо, — сухо сказала Ева. — Давайте не будем уходить от темы.
— Однако в раю, кажется, не все безоблачно, — промурлыкала Надин и продолжила уже серьезно: — Послушайте, Даллас, вы мне нравитесь. Не знаю почему, но нравитесь. Если у вас с Рорком проблемы, я искренне вам сочувствую.
От таких приятельских разговоров Еве всегда бывало не по себе, но сейчас она с удивлением обнаружила, что почти готова поделиться с Надин. Но, сочтя эти дружеские нотки в голосе репортерской уловкой, сдержалась.
— Давайте все-таки вернемся к главной теме, — сказала она.
— Хорошо. — Надин снова принялась за булочку. — Никто ничего не знает наверняка, но поразмыслить есть о чем. Финансовые трудности Анжелини, пристрастие к игре его сыночка, дело Флуэнтеса…
— О деле Флуэнтеса можно забыть, — перебила ее Ева. — Его все равно осудят. И он, и его адвокат это прекрасно понимают. Все улики против него. Им незачем было убирать Тауэрс — это ни на что бы не повлияло.
— Он мог разозлиться…