– А той ночью, когда она погибла? Лобар затянулся и покачал головой.
– В глаза ее не видел. Я был занят. У нас с Селиной и Альбаном была церемония на троих. Сексуальная. Мы протрахались до рассвета. – Он еще раз глубоко затянулся, выпустил дым из ноздрей. – Седине нравится трахаться с двумя, а когда она устает, то любит просто посмотреть. Точно, когда она угомонилась, уже светало.
– Значит, вы провели всю ночь втроем? И ни один не отлучался даже на несколько минут?
– Втроем так всегда бывает, – ответил Лобар, пожав плечами. – Все вместе. – Он многозначительно взглянул на Евину грудь. – Желаете попробовать?
– Не забывай, что ты говоришь с полицейским, Лобар. Кроме того, мне нравятся мужчины, а не тощие юнцы. Кто звонил Алисе и включал запись песнопений?
Лобар опять надулся – очевидно, взыграло самолюбие. Эта сучка со значком полицейского не реагировала на его подначки.
– Не понимаю, о чем вы. Алиса была ничтожеством и никого не интересовала. Всем было на нее плевать.
– Ее деду – нет.
– Да, я слышал, он тоже помер. – Лобар сверкнул своими налитыми кровью глазками. – Старая полицейская крыса, сидел в управлении, перебирал бумажки.
– Значит, вы знаете, что он был полицейским. Откуда? Поняв, что допустил ошибку, Лобар нервно затушил сигарету.
– Наверное, кто-то говорил. – Он обнажил в злобной улыбке свои клыки. – Может, сама Алиса, когда я ее трахал.
– Однако не такой уж вы мастер секса, если ваша партнерша, когда вы ее... трахали, рассказывала о своем дедушке.
– Я это просто где-то слышал, ясно? – Лобар схватил кубок, стал жадно пить. – Нечего цепляться к моим словам!
– Вы его видели? Здесь?
– Да я тут кучу людей видел. Но никакого старика полицейского не помню. Здесь ведь каждый вечер дым коромыслом, откуда мне знать, кто сюда ходит. Селина меня нанимала, чтобы я разгулявшихся типов приструнивал, а не чтоб лица запоминал.
– У Селины здесь целая империя, а она все еще приторговывает наркотиками. Вам предлагала?
– Мне силу дает моя вера. Наркотики ни к чему, – ответил он сухо.
– Вы когда-нибудь принимали участие в человеческих жертвоприношениях? Перерезали горло ребенку во имя хозяина, а, Лобар?
Он допил все содержимое кубка.
– Это все сплетни. Люди вечно представляют сатанистов какими-то монстрами.
– Люди вроде нас, – пробормотал Рорк и окинул Лобара долгим взглядом. – Да, естественно, мы судим предвзято, а так-то сразу ясно, что вы просто... верующий человек.
– Вот именно! Между прочим, у нас в стране свобода вероисповедания. Вы хотите нам навязать вашего господа, а мы его отрицаем. И его, и всю вашу человеколюбивую чепуху. В аду будем править мы. – Он резко встал. – Мне нечего больше сказать.
– Хорошо. – Ева говорила тихо, глядя ему прямо в глаза. – Но подумайте серьезно, Лобар. Люди вокруг вас погибают, кто-то будет следующим. Возможно, им окажетесь вы.
Губы его едва заметно дрогнули.
– Или вы! – бросил он Еве и вышел, хлопнув дверью.
– Какой приятный молодой человек, – заметил Рорк. – Полагаю, в аду он будет как раз на своем месте.
– Может, туда он и направился? – Ева огляделась по сторонам и быстро сунула кубок в сумку. – Мне надо выяснить, кто он и откуда. Дома сниму отпечатки пальцев.
– Отлично. – Он встал и взял ее за руку. – Но сначала мы примем душ. Здесь кажется, что грязь так и липнет к телу.
– Не могу с этим не согласиться.
– Роберт Аллен Матиас, – прочла Ева, глядя на экран монитора. – Полгода назад ему исполнилось восемнадцать. Родился в Канзас-Сити, штат Канзас. Родители – Джонатан и Элейн Матиас, видные деятели баптистской общины.
– Религиозное воспитание? – задумался Рорк. – Что ж, иногда дети из таких семей восстают против своих родителей.
– А вот и его досье, – продолжала Ева. – Так, мелкое воровство, взломы, нападения. До тринадцати лет четырежды убегал из дома. В пятнадцать угнал машину, отправился путешествовать. Родители добились того, что его признали неуправляемым. Год проучился во вспомогательной школе, откуда за попытку изнасиловать учительницу был переведен в колонию.
– Какой миляга этот Бобби! – пробормотал Рорк. – Я понял, почему мне так хотелось выцарапать его красные глазенки. Он все время пялился на твою грудь.
– Ага. – Ева машинально провела рукой по рубашке, будто стряхивая с себя чужие липкие взгляды. – Психологический портрет вполне можно предсказать. Социопатические наклонности, отсутствие самоконтроля, резкие смены настроения. Стойкое отвращение к родителям и любому начальству, особенно женского пола. Женщин боится и отвергает. Интеллектуальный потенциал высокий. Склонность к насилию – высокая. Полное отсутствие зачатков совести, патологический интерес к оккультизму.
– Так почему же его не засадят за решетку?
– По закону. После достижения восемнадцатилетия он еще не совершил ни одного преступления. – Ева мрачно вздохнула. – Этот маленький негодяй очень опасен, но я пока что не могу ничего с ним сделать. Он подтвердил алиби Селины в ночь гибели Алисы.
– Его наверняка проинструктировали, – заметил Рорк.
– Но поймать его на этом не удалось. – Ева отодвинулась от монитора. – У меня есть его нынешний адрес. Надо поговорить с соседями. Может, они расскажут что-нибудь интересное. Если мне удастся на него надавить, думаю, малыш Бобби сломается.
– А если нет?
– Тогда придется копать дальше. – Она устало потерла глаза. – Ладно, с ним мы разберемся. Рано или поздно он проявит себя – набьет кому-нибудь морду, нападет на женщину. Тогда мы отправим его за решетку.
– Мрачная у тебя работа, – пробормотал Рорк.
– По большей части да, – спокойно согласилась Ева и обернулась к нему:
– Ты устал?
– Смотря для чего. – Он, нахмурившись, взглянул на монитор и подумал, что она наверняка будет сидеть всю ночь, выуживая нужную ей информацию. – А чего ты хочешь?
– Тебя.
Рорк удивленно вскинул брови, и Ева почувствовала, что краснеет.
– Я знаю, уже поздно, день был трудный. Наверное, мне этого захотелось... ну, чтобы очиститься от всей этой грязи. Глупо, да? – Она смутилась и снова отвернулась к экрану.
«Как же ей всегда бывает трудно о чем-то просить!» – подумал Рорк.
– Это не самое романтичное предложение, какое мне доводилось слышать. – Он положил ей руки на плечи и начал их легонько массировать. – Но отнюдь не глупое. Давай-ка выключай компьютер и пошли в спальню.
– Рорк! – Ева вдруг крепко обняла его, прижалась к нему. Она не могла бы объяснить, что ее так растревожило сегодня вечером, но ему и не надо было ничего объяснять. – Я люблю тебя. – Она подняла голову и заглянула ему в глаза. – Надо же, я уже почти привыкла говорить это вслух. Даже приятно.