— Будем надеяться, что это сойдет вам с рук, — буркнул Уитни. — А если нет, то вас вызовут на комиссию в ту же госбезопасность.
У Евы вспотели ладони, но ответила она спокойно:
— Я к этому готова, сэр.
— Да уж, будьте готовы. — Уитни задумчиво подпер ладонью подбородок. — А что с этим делом о самоубийстве в «Олимпусе»? Я знаю, что вы занимаетесь им, хотя этот район к вам, лейтенант, не имеет никакого отношения.
— Получилось так, что я оказалась на месте происшествия. Я предоставила отчет полиции Гамильтона.
— Но не оставили попыток разобраться во всем самостоятельно?
— Майор, я имею право запрашивать сведения по делам, имеющим отношение к тем, которые я веду.
— Это должно быть обосновано.
— Сведения были мне необходимы именно для того, чтобы обосновать связь между двумя делами.
— Какая может быть связь между самоубийствами?
— Я убеждена в том, что все четыре случая, включая и гибель Сериз Деван, являются убийствами.
— Даллас, я только что просмотрел видеозапись последнего происшествия. Я видел полицейского и самоубийцу на карнизе, видел, как полицейский пытался отговорить женщину, но она все-таки прыгнула вниз. Ее никто не толкал, не принуждал, ей никак не угрожали.
— Я считаю, что ее к этому принудили.
— Как?
— Пока не знаю. — Евой впервые овладело чувство безысходности. — Но я уверена, совершенно уверена в том, что на лобной доли ее мозга найдут тот же самый ожог! Это я знаю точно, майор. Я только не знаю, как он появляется. — Она помолчала. — И не знаю, кто это делает.
— Вы считаете, что кто-то побуждает людей к самоубийству, имплантируя нечто в их мозг?
— Мне не удалось выявить никакой другой связи между потерпевшими. Они принадлежали к различным социальным группам, получили разное образование. Они росли в разных городах, пили разную воду, ходили в разные спортивные клубы. Но у них у всех одинаковым образом поражен мозг. Это не может быть простым совпадением, майор. Повреждения были каким-то образом нанесены, в результате чего погибли люди. Я полагаю, что у нас есть все основания считать это не самоубийствами, а убийствами. А расследование убийств — моя непосредственная работа.
— Вы балансируете над пропастью, Даллас, — сказал Уитни после недолгой паузы. — У погибших остались семьи, и эти семьи хотят, чтобы дела были закрыты. Ваши расследования только причиняют им лишнюю боль.
— Мне их очень жаль.
— Наверху тоже выражают недовольство, — добавил он.
— Я готова предоставить отчет начальнику полиции, если получу соответствующее распоряжение. — В душе Ева очень надеялась, что этого делать не придется. — Я остаюсь при своем мнении, майор.
— Даже опытные полицейские иногда ошибаются, Даллас.
— Значит, и я имею право на ошибку. — Он хотел что-то возразить, но она продолжала:
— Сегодня я была на том злополучном карнизе. Я видела ее, смотрела ей в глаза. И я знаю.
Уитни оперся руками о стол. В отделе была масса других дел, и ему было нужно, чтобы Ева занималась ими: бюджета на дополнительную рабочую силу никогда не хватало. Но руководитель должен всегда искать возможность компромисса.
— Могу дать вам неделю, не больше. Если вы не найдете ответов на свои вопросы, дела будут закрыты.
— А начальник полиции?
— Я переговорю с ним лично. Найдите хоть что-нибудь, Даллас, иначе вас переведут на другие дела.
— Благодарю вас, сэр.
— Вы свободны, — сказал он и добавил, когда она уже подошла к двери:
— Да, Даллас, если вам придется в своих изысканиях.., свернуть с проторенной дороги, будьте очень осторожны и внимательны. Передавайте привет мужу.
Ева едва заметно покраснела и, пробормотав что-то невразумительное, выскочила из кабинета.
Взглянув на часы, она судорожно взъерошила волосы и бросилась бежать по коридору, поскольку опаздывала в суд.
В конце рабочего дня Ева наконец добралась до своего кабинета, где за ее столом с чашкой кофе в руке сидела Пибоди.
— Вам удобно, сержант? — спросила Ева, прислонившись к косяку.
Пибоди вздрогнула, пролила немного кофе и откашлялась.
— Я не знала, когда вы появитесь.
— Понятно. Что-нибудь случилось с вашим компьютером?
— Нет, мэм. Я просто решила, что лучше загрузить информацию прямо в ваш.
— Отлично придумано, Пибоди. Держитесь этой версии. — Ева взяла термос и налила кофе себе — нетрудно было догадаться, почему Пибоди предпочла устроиться в кабинете шефа. — И что за информация?
— Капитан Фини обработал все переговоры Деван. Кажется, нет ничего, что имело бы отношение к делу. У нас есть также ее электронная записная книжка с расписанием встреч и данные последнего медицинского обследования.
— Были проблемы со здоровьем?
— Никаких. Ни единого намека на физические или душевные болезни. Чересчур много работала, часто попадала в стрессовые ситуации, но принимала транквилизаторы. У нее был сожитель, и у них, судя по всему, все обстояло благополучно. В настоящее время его нет в городе. Вот список ее ближайших родственников. Имеется сын от первого брака.
— Да, я с ним уже говорила. Он работает в отделении «Таттлер» в Лос-Анджелесе. Скоро приедет. Так, значит, вам здесь удобно, Пибоди?
— Да, мэм… Ой, извините! — Она поспешно вскочила из-за стола и пересела на колченогий стул рядом. — Как прошла беседа с майором?
— Нам дали неделю, — ответила Ева, садясь. — Времени терять нельзя. Есть заключение медэкспертов по Деван?
— Пока что не готово.
— Придется их поторопить, — сказала Ева и подняла телефонную трубку.
Домой она едва добралась. То, что придется остаться без ужина, было даже к лучшему: посетив морг и посмотрев на то, что осталось от Сериз Деван, Ева думать не могла о пище. Ее беспокоило другое: даже на компьютере Рорка вряд ли удастся воссоздать то, что некогда было мозгом Деван.
Войдя в дом, она едва не наступила на хвост коту, растянувшемуся на пороге, и, собрав остаток сил, взяла его на руки. Галахэд посмотрел на нее неодобрительно.
— Никто бы тебя не тронул, приятель, если бы ты не устроился на проходе.
— Лейтенант! — Соммерсет, как всегда, появился непонятно откуда.
— Да, я опоздала, — с вызовом сказала Ева. — Можете поставить мне на вид.
Соммерсет не стал, как это делал обычно, язвить в ответ: он видел в новостях сюжет о том, как она стояла на карнизе с самоубийцей. И видел Евино лицо.
— Вам надо поужинать.
— Я не хочу. — Ей действительно хотелось только одного — спать.