– Сейчас вы согреетесь, мистер Тейн. Хотите, я вскипячу вам чаю? Или лучше…
Она собралась было проводить Грейсона в его комнату, но, спохватившись, вспомнила, что спала в ней сама.
– Я уже целый час мечтаю о кофе. Если это вас, конечно, не затруднит.
– Нет, конечно! Располагайтесь поудобней.
Но Грей не захотел лишаться приятной компании.
– Позвольте, я пойду с вами. Мне так неловко, что я вас разбудил! – Он дал Кону обнюхать свою руку. – Хорошая псина. А знаете, мне на миг показалось, что это волк.
– Кон – волкодав, так что вы недалеки от истины, – машинально ответила Бриана, лихорадочно соображая, что приготовить гостю на ужин. – Милости прошу в кухню. Вы, наверное, проголодались? Я вас сейчас накормлю.
Грей ласково потрепал Кона по голове и улыбнулся.
– Мисс Конкеннан, вы просто чудо. Я вас обожаю.
Она покраснела.
– Я смотрю, завоевать вашу любовь совсем нетрудно – стоит только предложить вам тарелку супа.
– Да, но только если суп приготовлен вами…
– Вот как? – Бриана провела гостя на кухню и повесила плащ, с которого стекала вода, на крючок возле двери, выходившей на задний двор. – У моего издателя есть кузен. Так вот, приятель этого кузена останавливался у вас год назад и сказал, что хозяйка Блекторн-коттеджа готовит пищу богов.
А вот что она прекрасна, как богиня, Грейсон пой чему-то не слышал…
– Спасибо за комплимент. – Бриана поставила на конфорку чайник и отлила немного супа в маленькую кастрюльку. – Увы, сегодня мне не удастся удивить вас кулинарными изысками, мистер Тейн, но, во всяком случае, голодным вы в постель не ляжете. – Она нарезала хлеб толстыми ломтями. – Вы сегодня много времени провели за рулем?
– Да не очень. Я выехал из Дублина довольно поздно. Надо было, конечно, выждать еще денек, но мне уже не сиделось на месте, – он улыбнулся, взял кусок хлеба и жадно впился в него зубами, даже не дожидаясь, пока Бриана предложит ему масла. – Я почувствовал, что пора собираться в дорогу. А вы одна тут хозяйничаете?
– Да. Боюсь, вам будет у меня скучновато. В это время года туристов нет.
– А мне общество и не нужно. Я не за тем приехал, – откликнулся Грей, наблюдая, как Бриана кладет кофе в кофеварку. Кухня наполнилась райскими запахами.
– Да, вы писали, что приедете поработать. Ах, как это здорово – уметь рассказывать истории!
– Да, в этом есть своя прелесть…
– Мне нравится, как вы пишете, – просто сказала она, доставая из шкафа синюю керамическую плошку.
Грейсон поднял брови. Читатели обычно забрасывали его вопросами: как он пишет, откуда черпает идеи и – от последнего вопроса его всегда трясло – как пристраивает свои произведения. Потом обычно следовало признание: дескать, у меня тоже есть идея рассказика.
Но Бриана ничего подобного не сказала. Грей поймал себя на том, что ему все время хочется улыбаться.
– Спасибо. Порой у меня и вправду бывают творческие удачи, – он подался вперед и с наслаждением вдохнул аромат супа. – О! И это вы называете простой пищей?
– Так ведь это обыкновенный овощной суп с кусочком баранины. Если хотите, я вам сделаю еще сандвич.
– Нет, спасибо. – Грей попробовал суп и восхитился: – Потрясающе!
Он опять изучающе посмотрел на Бриану. Интересно, у нее всегда такие нежные, румяные щеки? Или это со сна?
– Я пытаюсь почувствовать себя виноватым за то, что разбудил вас, – поднося ложку ко рту, пробормотал Грей. – Но теперь это вряд ли получится.
– Хорошая гостиница всегда открыта для туристов, мистер Тейн. – Бриана поставила на стол кофейную чашку и знаком поманила собаку. Та моментально подскочила к столу. – Если захотите добавки, налейте сами. А я пока приготовлю для вас спальню.
Бриана со всех ног помчалась наверх. Надо было сменить постельное белье и банные полотенца. Ей да же в голову не пришло предложить Грею другую комнату. Раз он единственный постоялец, значит, достоин самого лучшего!
Она поспешно перестелила простыни и уже надевала на подушки наволочки, когда на втором этаже послышались шаги.
Увидев Грея на пороге спальни, Бриана виновато съежилась, но тут же одернула себя. В конце концов, дом принадлежит ей, и она имеет право спать где угодно!
– Я решила устроить себе небольшой праздник, – смущенно пробормотала она, берясь за одеяло.
Просто поразительно, подумал Грейсон, глядя, как Бриана перестилает постель, что женщина, занятая таким будничным делом, может выглядеть настолько сексуально.
Пожалуй, он преувеличивал степень своего утомления.
– Выходит, я не только поднял вас с постели, но и отбираю ее. Ей-богу, вам вовсе не нужно было уступать мне эту комнату.
– Вы за нее заплатили. Тут теплее всего. И камин отдельный есть, и своя ванна. Если хотите…
Она осеклась. Грей подошел к ней сзади, и по ее спине забегали мурашки. Но он всего лишь заинтересовался книгой, лежавшей на тумбочке.
Бриана смущенно кашлянула и отодвинулась.
– Я… я заснула с вашим романом, – до нее вдруг дошла двусмысленность слов, и, в ужасе подняв на Грея глаза, она пролепетала: – Нет, что вы! Я вовсе не хотела сказать, что книга скучная! Я просто…
Но Грей смотрел на нее, ухмыляясь, и она робко улыбнулась в ответ.
– Из-за вашего романа мне снились кошмары.
– Благодарю.
Бриана успокоилась и машинально откинула одеяло, приглашая гостя ложиться.
– А когда вы появились на пороге, я вообще чуть не умерла со страху. Вообразила, что убийца сошел со границ романа и сейчас погонится за мной с окровавленным ножом.
– Ну и кто же, по-вашему, убийца?
– Не знаю, но у меня есть кое-какие подозрения. Должна вам сказать, мистер Тейн, что вы мастерски сбиваете читателей с толку.
– Зовите меня Греем, – откликнулся он, протягивая Бриане книгу. – В конце концов, мы же – в некотором смысле, конечно, – будем делить ложе.
И, не дав Бриане опомниться, Грей поднес ее руку к губам.
– Спасибо за суп.
– Пожалуйста. Спокойной ночи!
Грей не сомневался в том, что спать он будет как сурок. Когда за Брианой закрылась дверь, он разделся догола и залез под одеяло. В воздухе слабо пахло сиренью. Сиренью и летним лугом.
Наверное, так пахнут волосы Брианы, решил Грей и заснул, улыбаясь.
Дождь все лил. Проснувшись, Грей сразу заметил, а что за окном темно. Кто его знает, день сейчас или ночь? Старинные каминные часы показывали пятнадцать минут десятого. Грей был оптимистом и потому решил, что это утро.