– Да перестань беспокоиться о мистере Суини! Лучше посмотри на это!
Мегги вытащила наконец из кармана чек, поднесла к глазам сестры.
Наволочка выпала из рук Брианны, за ней полетела прищепка.
– Господи, что это?
– Чек! Не видишь? Большой, толстый, жирный чек! Они там все продали, что хотели. Все мои работы!
– Так дорого? – Брианна смотрела как завороженная на количество цифр на чеке. – Этого не может быть! Как?
– Потому что я – гений! Теперь поняла? – Мегги обхватила сестру, закружилась вместе с ней. – Ты читала рецензии? У меня, оказывается, глубокий созидательный талант! – Вместе они исполнили что-то вроде матросского танца джиги.
– Мегги, подожди, у меня голова пошла кругом!
– А еще там написано о моей душе и моей сексуальности. Они все знают! И много чего другого. Я не запомнила.
– Мегги, ну пусти меня!
– Не пущу. Мы теперь богаты, ты можешь это понять? А потому пляши!
Они обе рухнули на землю, Мегги продолжала смеяться, прибежавшая собака прыгала с лаем вокруг них.
– Теперь я смогу наконец купить токарный станок, – говорила Мегги, лежа на земле и болтая ногами. – А у тебя будет новая плита, хотя ты уверяешь, что она тебе не нужна. И мы поедем куда-нибудь отдохнуть. Куда пожелаем, в любое место. И еще у меня будет приличная кровать. Кон, отойди, не лижи меня! А ты сможешь пристроить к дому целый флигель. Если захочешь, конечно.
– Я не могу поверить… – тихо говорила Брианна. – Такие деньги… Не могу поверить.
– И, главное, мы найдем для нее дом. – Мегги приподнялась и села, обхватив одной рукой собаку за шею. – Такой дом, какой она сама выберет. И наймем кого-нибудь заботиться о ней и по хозяйству.
Брианна прикрыла глаза. Она не хотела, чтобы сестра прочла в них то, что могла бы сейчас прочесть: ощущение вины, угрызения совести.
– Она может не захотеть.
– Мы сделаем так, что захочет. Подыщем то, что ей понравится. И хорошего человека для ухода за ней. Завтра же поедем с тобой в Эннис, поговорим с Патом О'Ши. Он занимается продажей домов. Мы быстро устроим все это для нее. И как можно лучше. Я дала обещание отцу, когда он умирал, сделать для вас все, что в моих силах, и я выполню свое обещание.
– Вы совершенно спятили? – услыхали они знакомый голос.
На садовой дорожке стояла их мать, кутаясь в шаль, накинутую на платье, несмотря на жаркий день.
– Кричите и визжите тут, а люди, возможно, отдыхают. Что с тобой, Брианна? Ты совсем забыла о постояльцах. Ведешь себя, как малое дитя.
Брианна поднялась с земли и отряхнулась.
– Сегодня хороший день, – виновато сказала она, обращаясь к матери. – Ты бы посидела на солнце.
– Я так и собираюсь сделать. Да позови ты эту противную собаку!
– Сидеть, Кон! Не приставай. – Брианна положила руку на его крупную голову. – Принести тебе чая, мама?
– Да, только завари его как следует на этот раз. – Мать подошла к столу и стульям, выставленным в саду, уселась там. – Этот мальчишка-бельгиец топочет по лестницам несколько раз в день. Ты должна сделать ему замечание, Бри. Не понимаю, почему родители отпускают таких молодых болтаться в одиночку по всей Европе.
– Сейчас принесу чай, – сказала Брианна. – Мегги, ты еще побудешь?
– Да, но чая не надо. Я поговорю пока с матерью. – Она взглядом дала понять сестре, что вопрос уже решен и обсуждению не подлежит. – Будь готова завтра в десять утра поехать со мной в Эннис. Хорошо?
– Я.., хорошо, Мегги.
– В чем дело? – строго спросила мать, когда Брианна поспешно удалилась. – Что вы обе задумали?
– Насчет твоего ближайшего будущего. – Мегги взяла свободный стул, поставила поближе к матери.
Ей хотелось поговорить сейчас с ней спокойно, не доводя, как обычно, до взаимных обвинений и ссор; надеялась, они сумеют забыть о старых обидах или хотя бы обойти их, как корабль обходит подводные рифы. Во всяком случае, она была готова к этому, так ей казалось. Особенно после того, как ей стало известно кое-что новое из жизни матери.
– Мы собираемся купить тебе дом, – пояснила она.
Мейв издала звук отвращения и еще крепче закуталась в шаль.
– Вот новости! – раздраженно воскликнула она. – Мне и здесь хорошо. Я вполне довольна Брианной и вообще…
– Наверное, так, но с подобным положением пора покончить, мама. Я найму тебе компаньонку, служанку, кого хочешь. Тебе не придется ухаживать за собой. Только это будет не Брианна.
– Она из тех детей, кто понимает свой долг в отношении собственной матери.
– Да, – согласилась Мегги, – она делает все, что в ее силах, и даже больше, чтобы ты была довольна. И, как я понимаю, этого для тебя недостаточно.
– Ты ничего не понимаешь!
– Возможно, но хотела бы понять. – Она постаралась, чтобы голос звучал как можно мягче, хотя сделать это ей было нелегко. – Правда, очень хотела бы. Жаль, что ты бросила заниматься тем, что так любила. Я узнала, что ты хорошо пела, только…
– Не смей говорить про это! – Голос у Мейв был словно замороженный. Бледное лицо стало еще бледнее от внутренней боли, от того, что она не могла ни о чем забыть, ничего простить.
– Я только сказала, что жалею тебя.
– Мне не нужна твоя жалость! – Плотно сжав губы, мать смотрела в сторону. – Чтоб я не слышала от тебя больше ничего об этом!
– Хорошо, – Мегги наклонилась так, чтобы видеть лицо матери. – Ты считаешь меня виноватой в том, чего лишилась. Возможно, это в какой-то степени даже приносит тебе утешение. Но я не могла запретить себе родиться. Зато я постараюсь сделать для тебя все, что в моих силах. У тебя будет теперь хороший дом и верная, преданная женщина, которая сможет стать и помощницей, и другом. Я это сделаю незамедлительно, потому что появилась такая возможность. Сделаю для отца, для Брианны. И для тебя.
– Ты приносишь мне только горе в жизни. Одно горе.
Итак, смягчения ждать не приходится – Мегги отчетливо поняла это. Отношения останутся прежними, и навсегда.
– Да, я это постоянно слышала от тебя, мама. А сейчас выслушай меня ты. Еще раз. Мы найдем тебе дом, как можно ближе к этому, чтобы Брианне было легче навещать тебя. И он будет обставлен целиком по твоему вкусу. У тебя будет ежемесячное содержание – на еду, одежду, на все, что захочешь. И, клянусь перед Богом, не позже чем через месяц ты переедешь отсюда.
– Бредовые мысли, – уже спокойней сказала мать. – Ты, как твой отец, всегда переполнена ими.
– Не совсем бредовые, мама. – Во второй раз за последние четверть часа Мегги вытаскивала из кармана чек почти на двести тысяч фунтов. Ей доставило тайное удовольствие видеть, как расширились и остановились глаза матери. – Видишь? Он настоящий, и он мой! Я его заработала. Заработала, потому что отец верил в меня, отправил учиться и разрешил пытаться и пробовать.