– Знаете, – сказал он затем со смешком, – моя мать когда-то мечтала, чтобы я уехал в город и зарабатывал себе на жизнь музыкой.
– В самом деле? – Голова ее покоилась на его плече, ей были приятны нежные прикосновения, она вновь закрыла глаза. – Я думала, вас запрограммировали для сельского хозяйства.
– Мать рассчитывала и на то и на другое, но она никогда не давила на своих детей. Меня она любила больше, чем ферму. – Мерфи улыбнулся, его губы коснулись волос Шаннон. – А потом она совсем успокоилась, когда увидела, что мне другого и не надо. Вы счастливы на своей работе, Шаннон?
– Конечно. У меня неплохо получается, и через несколько лет я могу рассчитывать на самое лучшее место у Тайлментона. Или открыть свое дело.
– Мм… Похоже больше на удовлетворение честолюбия, чем на счастье.
– А кто вам сказал, что это не одно и то же, черт возьми?
– Ну, как сказать… – Он отстранился от нее, видя, что она рассержена, и не желая докучать своими прикосновениями. – Рисовать для кого-то или рисовать для себя, то, что хочешь сам, – это, наверное, совсем разные вещи. Как если бы я работал здесь, на поле, для других людей.
Он прошелся по кухне, начал убирать со стола.
– Вам бы сейчас радоваться, а вы переживаете, Шаннон, – сказал Мерфи, стоя у шкафчика, куда ставил посуду. – Роган не из тех, кто разбрасывает комплименты. Он человек дела. В свои галереи плохого не возьмет. Вы еще не были в Эннистимоне?
– Нет. – Голос у нее снова звучал сердито, на этот раз потому, что он отошел от нее так далеко. Ей сейчас не хватало тепла его рук. – Там у него галерея?
– Неподалеку. Я отвезу вас туда, если хотите. Только не сегодня. – Он кивнул в сторону настенных часов. – У меня тут еще дела, а потом обещал зайти к Мэттью Финн, это сосед: надо помочь ему с трактором.
– Я задерживаю вас.
Он взял ее руку, легонько погладил пальцы.
– Может, сходим сегодня вечером в паб? Я угощаю. Отметим вашу удачу.
– Не знаю, что отмечать, но сходить можно.
Недовольная своим внезапным согласием, Шаннон отступила от него, высвободив руку, которую он пытался удержать.
– Мерфи, я пришла сюда не для того, чтобы все время бороться с вами!
– И не надо этого делать, Шаннон.
– Опять у вас такой взгляд… Мне лучше уйти. Держите руки так, чтобы я их видела! Он поднял руки ладонями вверх.
– Так? Не бойтесь, они чистые.
– Я боюсь не этого, я боюсь… Ладно.
Мерфи почувствовал, что все в нем перевернулось, когда она, поднявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку.
– Спасибо за чай и за дружеское плечо.
– Для вас всегда наготове и то и другое. Шаннон вздохнула, сделала не очень решительный шаг к двери.
– Знаю, – с благодарностью сказала она. – Только вы это доказываете не слишком разумными средствами.
– Если и вы согласитесь быть неразумной, мистер Финн может подождать.
Шаннон не могла сдержать смеха. Никто раньше не приглашал ее в постель в таком стиле.
– Отправляйтесь по вашим делам, Мерфи. Я ухожу. У меня появилось настроение рисовать.
Она уже вышла из дверей кухни, когда Мерфи окликнул ее:
– Шаннон Бодин!
–Да?
Она остановилась, смеясь. Ей хотелось смеяться.
– Нарисуйте что-нибудь для меня. Что напоминало бы вам обо мне.
– Попробую.
Шаннон помахала ему рукой, повернулась на каблуках и зашагала по знакомой уже дороге в сторону «Терновника».
В садике с задней стороны дома, возле цветущего миндального ореха, посаженного в ее честь Мерфи, спала в раскладывающейся кроватке Кейла. Неподалеку от нее трудилась Брианна: полола клумбу с многолетними цветами, а Грейсон развлекал ее разговорами.
– В доме никого нет, – убеждал он Брианну. – Все гости отправились глазеть на окрестности. Наша малышка спит крепким сном. – Он провел пальцами по склоненной шее Брианны, от чего та слегка вздрогнула. – Мне пришла в голову смелая мысль. Почему бы нам тоже не улечься в постель?
– Я работаю.
– Цветы подождут.
– А сорняки нет.
Грей опустился рядом с ней на колени и провел языком у нее за ухом.
– Смотри, я чуть не выдернула астру! Отойди, пожалуйста.
– Это выше моих сил.
Его язык продолжал щекотать ей шею, мочки ушей.
– Ох, Грей! Мы не можем. С минуты на минуту вернется Шаннон.
– Полагаешь, она не догадывается, откуда взялась Кейла?
– Дело не в этом.
– А в чем? – Грей вынул первую шпильку из пучка Брианны.
Брианна повернулась к нему, обвила руками шею.
– Ни в чем. Я тебя очень люблю. Вот и все. А кроме того, мне еще нельзя.
Вошедшая в сад Шаннон замерла у калитки. Ее заворожила картина, представшая перед глазами. Старинная гравюра, идиллическая сценка. Крошечный ребенок, спящий под розовым одеяльцем; цветущие растения; белье полощется на веревке от ветра. И крупным планом – мужчина и женщина, стоящие на коленях в траве, слившись в единое целое.
Нет, это никакая не гравюра, а картина маслом.
Жаль, у нее нет с собой альбома для эскизов!
Должно быть, она произвела какой-то шум – Брианна резко повернула голову, лицо ее зарделось.
– Извините. Я ухожу, – пробормотала Шаннон.
– Зачем? Куда ты? Не уходи. Брианна вырвалась из объятий Грея, и тот поправил Бри:
– Не слушайте ее. Уходите!
– Грей! – Возмущенная Брианна поднялась на ноги. – Мы… Я полола клумбу.
– О, я так и поняла, – весело сказала Шаннон. – Пойду прогуляюсь.
– Ты же только с прогулки.
– Пускай еще погуляет. Это полезно. – Он тоже встал с клумбы и, обняв Брианну за талию, многозначительно посмотрел на Шаннон. – Предлагаю взять мою машину. И задержаться подольше. Вообрази, что машина сломалась, – Грей демонстративно вынул следующую шпильку из волос Брианны.
– Хватит тебе!
Брианна была вся красная от стыда. Но тут ребенок зашевелился в своей кроватке и тоненько пискнул. Грей застонал от разочарования.
– Нужно сменить пеленки!
Брианна рванулась к дочери, взяла на руки и, улыбаясь, сказала мужу:
– Употреби излишки своей энергии на сорняки, Грей. А мы с Кейлой оставим вас. Мне еще надо замесить тесто.
Она унесла ребенка в дом, а Грей жалобно произнес: