– Эта сучка была себе на уме. Обращалась к надзирательницам, как к учителям из воскресной школы: «Да, мэм. Благодарю вас, мэм…» Прямо слушать было тошно! А они все это проглатывали и давали ей дополнительные привилегии. У нее водились денежки – вот она и подмазывала кого надо, платила лесбиянкам, чтобы они с ней трахались. Свободное время она проводила в библиотеке или спортзале. Лупи была при ней собачонкой – не для секса, а для других услуг.
– Кто такая Лупи?
– Лоис Луп, наркоманка, принимает «фанк». Схлопотала двадцатку за то, что прикончила своего старика. Ее камера была напротив нашей. Я слышала иногда, как они с Джулианной переговаривались. – Санчес пожала плечами. – Она обещала хорошо пристроить Лупи, когда выйдет на свободу, – хвасталась, что у нее много денег и классное жилье. Кажется, в Техасе.
– Данн собиралась вернуться в Техас?
– Она говорила, что у нее неоконченное дельце в Далласе.
* * *
Ева послала за Лоис Луп.
Описание, данное Санчес, могло бы ей не понадобиться. Бесцветные волосы, поблекшая кожа и розовые, как у кролика, глаза были характерными для употребляющих «фанк». Этот наркотик не только действовал на мозг, но и уничтожал пигменты. Детоксикация могла избавить наркомана от вредной привычки, но не восстанавливала краски.
Впрочем, Еве было достаточно одного взгляда на зрачки размером с булавочную головку, чтобы понять: в данном случае детоксикация успеха не имела.
– Садитесь, Лупи.
– Я вас не знаю.
– Все равно садитесь.
Она подошла к столу, двигаясь, как автомат. «Где бы Лупи ни доставала наркотик, – подумала Ева, – она какое-то время его не употребляла».
– У вас ломка, Лупи? Давно сидите без «фанка»?
Лупи облизнула белые губы.
– Я получаю ежедневно синтетический препарат как часть детоксикации. Это законно.
– Да, знаю. – Ева наклонилась вперед. – Джулианна давала вам деньги, чтобы вы могли добывать здесь настоящий «фанк»?
– Джулианна моя подруга. Вы ее знаете?
– Знала давно.
– Она вышла на свободу.
– Да. Вы поддерживаете связь?
– Когда увидите Джулианну, скажите ей, что ее письма, должно быть, крадут, так как я не получила ни одного, а она обещала писать. Нам разрешают получать письма.
– А откуда Джулианна должна была писать вам?
– Она собиралась сообщить в письме, где находится, чтобы я поехала к ней, когда освобожусь. – Лупи говорила, улыбаясь, но при этом все лицо ее подергивалось.
– Скажите, куда она отправилась, и я разыщу ее и сообщу ей о письмах.
– Она может быть где угодно. Это большой секрет.
– А вы когда-нибудь бывали в Нью-Йорке?
Пустые глаза расширились.
– Так она вам рассказала?
– Конечно. Но Нью-Йорк велик. Мне будет трудно найти ее, не имея адреса.
– Я не знаю адреса. Джулианна обещала навестить меня, когда вернется в Чикаго.
– А когда она собирается вернуться?
– Когда-нибудь. А потом меня выпустят, и мы пойдем с ней по магазинам – в Нью-Йорке, Чикаго, Лос-Анджелесе, Далласе и Денвере. – Она произносила названия городов, как ребенок – считалку.
– Джулианна упоминала людей, которых собиралась повидать? Старых или новых друзей? Она называла какие-нибудь имена, Лупи?
– Старых знакомых забываешь… Вы знаете цветочного человека?
– Возможно.
– Джулианна много мне про него читала. Он живет в Нью-Йорке, в большом дворце. У него зеленые пальцы, откуда растут цветы. Она собиралась его навестить.
«Петтибоун, – подумала Ева. – Первая удача!»
– А кого еще она собиралась навестить?
– Овцевода, ковбоя, щеголя из Далласа… У нее много друзей.
– А где вы были, когда она читала вам о цветочном человеке?
– Это секрет, – прошептала Лупи.
– Мне можно рассказать. Джулианна позволила бы вам это сделать, чтобы я могла найти ее и сообщить ей о письмах.
– И о «фанке», – шепотом добавила Лупи. – Она обещала достать мне «фанк».
– Хорошо, но сначала ответьте мне.
– О'кей. У нее в камере был маленький компьютер, который помещается на ладони. Она много с ним работала.
– Не сомневаюсь.
– Джулианна прислала вас ко мне? Она передала вам «фанк»? У меня он почти кончился.
– Я попробую вам помочь.
Ева посмотрела на нее. Судорожно подергивающиеся мышцы, мертвенно-бледная кожа… «И это называется реабилитация, – подумала она. – Матерь Божья!»
* * *
К тому времени, когда Ева снова встретилась с Фини, она вся кипела от негодования. Каждый разговор добавлял все новые штрихи к образу Джулианны Данн – убийцы-рецидивистки, с легкостью преодолевающей все препоны системы реабилитации при помощи лести, хитрости, подкупа персонала и других заключенных.
– Как будто это ее замок, а все остальные – слуги! – возмущалась Ева. – Она не могла только одного: выйти на свободу, зато здесь добивалась всего, что ей нужно. А этот ее гребаный мини-компьютер? Один бог знает, что она получала или посылала через него!
– Свою начальницу Данн наверняка обвела вокруг пальца, – добавил Фини. – Ручаюсь, что она свободно пользовалась многими средствами связи в этом комплексе.
– У нас есть ордер на обследование компьютеров – может, тебе удастся проследить ее послания по электронной почте?
– Я уже временно конфисковал один. Возможно, мы плюем против ветра, но нужно проверить всю аппаратуру – вдруг она хоть где-то наследила? Я говорил с ее психоаналитиком – прошу прощения, «консультантом по эмоциональным проблемам». – Произнося это определение, Фини скривил губы, как будто жевал лимон. – Получил полную порцию историй о детских психологических травмах, приведших к «неконтролируемым вспышкам эмоций» – неплохой термин для замены слова «убийство», верно? Еще услышал о глубоком раскаянии и тому подобном. Все это должно иллюстрировать, что Данн успешно прошла процесс реабилитации и была готова стать полезным членом общества.
– Держу пари, что мы услышим ту же песню от чиновника, санкционировавшего досрочное освобождение. Мы повидаем его, а потом наведем справки в чикагской полиции. – Ева тяжело вздохнула. – Наверное, со мной что-то не так, Фини. Я смотрю на это заведение – и вижу большую кучу дерьма, вываленного на налогоплательщиков.
– В таком случае, со мной тоже что-то не так.
– Но ведь люди могут меняться к лучшему! Я знаю случаи, когда закоренелые преступники исправлялись. Тюрьма не должна быть простым складом…