– Признаться, я дрожала с головы до ног.

– Это потому, что ты хорошо соображаешь. В противном случае я не взяла бы тебя с собой. Ладно, теперь мы знаем, что им был нужен именно Снукс. Не просто любой бомж или любое сердце, а именно он и его сердце. Что же в нем было особенного? Ну-ка, прочитай мне снова все данные о нем.

Выслушав еще раз этапы жизни жертвы со дня рождения, Ева покачала головой.

– Тут должно что-то быть. Не могли же они просто вытащить его фамилию из шляпы! Может быть, это семейное дело? – Она помолчала, обдумывая это предположение. – Кто-то из его детей или внуков, к примеру, не простил ему того, что он бросил их. Сердце может оказаться символом…

– Ты разбил мое сердце, и я заберу твое?

– Что-то в этом роде. – Семейные отношения с их любовью и ненавистью, принимающими иной раз самые уродливые формы, всегда смущали и озадачивали Еву. – Нужно побольше разузнать о его семье – хотя бы для того, чтобы исключить эту версию.

Они снова отправились на место преступления. Полицейские датчики все еще обеспечивали контроль, и Ева надеялась, что здешним обитателям не хватило знаний и опыта, чтобы обойти их и пошарить в жилище Снукса. На углу она заметила двух торговцев, ежившихся в облаках пара, которые поднимались из канализационной решетки. Бизнес явно не процветал. Парочка нищих слонялась туда-сюда. На другой стороне улицы несколько бездомных толпились у костра, от которого исходило больше вони, чем тепла.

– Поговори с торговцами, – приказала Ева Пибоди. – Они замечают больше других. Возможно, нам пове­зет. А я хочу еще раз взглянуть на его жилище.

– Пожалуй, они будут словоохотливее, если я куплю сосиску.

Ева подняла брови, выходя из машины.

– Ты, должно быть, дошла до отчаяния, если риску­ешь есть что-то, купленное в этом районе.

– До полного отчаяния, – кивнула Пибоди и, распра­вив плечи, решительно зашагали к решетке.

Пока Ева раскодировала датчики, она ощущала на себе взгляды обитателей здешних улиц. Ее спину обжигали глаза, полные гнева, растерянности, страдания. Она словно чув­ствовала, как отчаяние и надежда этих людей заползают ей под кожу, и изо всех сил старалась не думать об этом.

Отодвинув убогое одеяло, Ева нырнула в клеть, снова вдыхая запахи нищеты и смерти.

«Кто же ты был, Снукс?»

Она подобрала букетик бумажных цветов, покрытый тонким слоем порошка, который оставила следственная группа. Им пришлось брать на анализ каждый волосок и кусочек ткани, учитывать все флюиды, которые источает мертвое тело, просеивать всю грязь… Это потребовало много времени, но Ева сомневалась, что их находки помогут ей найти ответы на вопросы, в которых она нуждалась.

– Ты был осторожен и аккуратен, – пробормотала она, обращаясь к убийце. – Ты не оставил никаких сле­дов. Или думал, что не оставил.

И жертва, и убийца всегда оставляют за собой какой-то след – или просто эхо. Ева научилась видеть и слышать все это.

Итак, убийцы прибыли сюда зимней ночью в роскош­ном автомобиле, хорошо и тепло одетые. Они не подкра­дывались тайком и не пытались маскироваться, не спешили и не суетились. Что это было? Дерзость? Самоуверен­ность? Должно быть, они ощутили отвращение, отодвинув занавеску и почувствовав запах. Но врачи должны были привыкнуть к неприятным запахам.

Эксперты обнаружили, что на обоих были хирургичес­кие маски и перчатки. Почему они их надели? Для защи­ты, из осторожности или просто по привычке. Они вос­пользовались антисептиками, стерилизовали инструменты… Но ведь это бессмысленно, поскольку им было абсолютно все равно, пострадает ли пациент от инфекции!

Ева тяжело вздохнула и огляделась. Им было нужно освещение, более яркое, чем колеблющийся свет огарка свечи или фонарика на батарейках, которые находились на одной из покосившихся полок Снукса. Очевидно, в саквояже врача вместе с лазерным скальпелем и другими инструментами лежала мощная лампа. Интересно, проснулся ли Снукс, когда вспыхнул свет? Хватило ли ему времени подумать, удивиться, испугаться, прежде чем укол лишил его сознания?

Ева ничего не знала о процедуре вскрытия пациента хирургом, но не сомневалась, что все протекало самым рутинным образом. Они работали быстро, четко, почти не разговаривая…

Что чувствуешь, когда держишь в руках человеческое сердце? Является ли это такой же рутиной, или при этом ощущаешь возбуждение, удовлетворение достигнутым, чувство всемогущества? Еве казалось, что хотя бы на один момент эти люди должны были ощутить себя богами. Богами, достаточно гордыми, чтобы не спешить и, используя все свои таланты, проделать работу на высшем уровне.

«Вот следы, которые они оставили за собой, – подумала она. – Гордость, самоуверенность и хладнокровие…»

Глаза Евы все еще были задумчиво прищурены, когда прозвучал сигнал сотового телефона. Отложив в сторону бумажные цветы, она достала его из кармана и услышала голос Фини:

– Я нашел еще один случай, Даллас. Тебе лучше при­ехать и посмотреть самой.

ГЛАВА 6

– Эрин Спиндлер, – начал Фини, кивнув в сторону изображения на экране в маленьком конференц-зале Главного управления. – Женщина, раса – смешанная, возраст – пятьдесят восемь лет. Была проституткой, последние несколько лет содержала маленький бордель. Час­то получала повестки из полиции нравов за то, что ее де­вицы не имели лицензии и не проходили регулярную ме­дицинскую проверку. Несколько раз привлекалась за об­ман клиентов, но выходила сухой из воды.

Ева внимательно изучала изображение. Худощавое лицо, пожелтевшая кожа, резкий взгляд, плоский рот с недовольно опущенными уголками.

– В каком районе она работала?

– В Лоуэр-Ист-Сайде, хотя начинала ближе к центру города. Похоже, лет тридцать назад она выглядела при­лично, но потом покатилась под гору. – Он пожал плеча­ми. – Пристрастилась к «джазу», а это, как ты понима­ешь, не способствует сохранению здоровья. Вначале она работала девушкой по вызову, а к сорока годам перешла на панель.

– Когда ее убили?

– Шесть недель тому назад. Тело обнаружила одна из девиц в ее же каморке на 12-й улице.

– И у нее тоже изъяли сердце?

– Нет. Почки. – Фини повернулся и перенес данные на экран. – Ее жилище не имело никакой системы без­опасности, поэтому нет сведений о приходах и уходах. Следствие не смогло установить, впустила ли она убийцу или же он каким-то образом проник в квартиру сам. Ни­каких признаков борьбы, сексуального насилия или ограбления. Жертву нашли в кровати, без почек. Вскрытие показало, что к тому времени она была мертва около две­надцати часов.

– И каков теперешний статус дела?

– Открыто. – Помолчав, он добавил: – И неподвижно.

– Что значит «неподвижно»?

– Я так и думал, что это тебя удивит. – Фини перенес на экран очередную порцию сведений. – Расследование вел какой-то тупица из 162-го участка по имени Россуэлл. Он пришел к выводу, что жертва убита рассвирепевшим клиентом, что дело нераскрываемо и не стоит дальней усилий и времени департамента.