Book.

– Спасибо, – сказала Надин, усаживаясь напротив Евы. – Давно мы здесь не бывали.

– Ну и слава богу. Не то это место, чтобы по нему скучать.

Подошел официант, и, чтобы его поскорее отва­дить, Ева вынула полицейский жетон и положила его на середину стола. Она полагала, что ни у нее, ни у Надин нет особого желания выпивать, а тем более есть.

– Итак, в чем проблема? – спросила она.

– Сама не знаю. Может, ее и вовсе нет…

Надин закрыла глаза и тряхнула головой. Ева заме­тила, что в ее волосах появились светлые «перья». Она никогда не могла взять в толк, зачем женщины то и де­ло меняют цвет волос. Вся эта мышиная возня была ей глубоко противна.

– Ричард Драко, – наконец выпалила Надин.

– Я не собираюсь обсуждать с тобой ход расследо­вания. – Нетерпеливым жестом Ева смела свой жетон со стола и встала. – Пресс-конференция в четырнад­цать часов.

– Я с ним спала.

Ева снова опустилась на стул и пристально посмот­рела в лицо Надин.

– Когда?

– Незадолго до того, как меня впервые выпустили в прямой эфир «Канала-75». Я тогда готовила какие-то смешные репортажи, зарисовки, делала портреты звезд. В общем, он сам связался со мной. Сказал, что хочет выразить мне свое восхищение по поводу того, как я та­лантлива, как прекрасно смотрюсь на экране, как ему нравятся мои репортажи.

Надин намотала шарф на руку. Размотала его. Сно­ва намотала.

– Короче, он пригласил меня поужинать. Я трепе­тала, он царил. Одно за другим…

– Ладно. Но это же было пять лет назад.

– Даже шесть.

Надин потерла пальцами лоб. Ева никогда раньше не замечала у нее этого жеста. Звезды прямого эфира не трут без особой надобности свои физиономии, боясь испортить макияж.

– Я же сказала: одно за другим, – продолжала На­дин. – Все выглядело весьма романтично. Нет, мы не прыгнули в койку в первый же вечер. Мы встречались не меньше двух недель. Обеды в уютных ресторанах, те­атры, прогулки, вечеринки. А затем он предложил мне съездить на выходные в Париж.

На сей раз Надин просто уронила голову на руки.

– Боже мой, Даллас, боже мой!

– Ты в него влюбилась?

– Да, влюбилась. Влюбилась в этого сукина сына, как последняя дура, сошла с ума, осатанела от любви! Мы были вместе три месяца, и я… Даллас, ты не пове­ришь, но я начала мечтать о том, чтобы выйти за него замуж, родить от него детей, представляла себе домик в деревне…

Ева поерзала на стуле. Слыша столь эмоциональные признания, она всегда ощущала неловкость. И тем бо­лее не ожидала она услышать такое от Надин.

– Не получилось?

Надин подняла голову, чтобы посмотреть на Еву, и горько расхохоталась.

– Да, можно сказать и так – не получилось. Я вы­яснила, что он изменял мне все это время. Да не с од­ной, не с двумя, а с четырьмя бабами! Я увидела репор­таж одного из своих коллег, и там – Ричарда в обнимку с какой-то грудастой блондинкой. Естественно, я устроила ему скандал, а он эдак спокойненько посмотрел на ме­ня и сказал: «Да, я люблю женщин, ну и что?»

Некоторое время Надин молчала, затем подняла го­лову.

– Ну и что… Этот подонок разбил мне сердце и да­же не потрудился придумать что-нибудь в свое оправда­ние. Более того, он уговорил меня снова лечь с ним в постель! Я до сих пор думаю об этом со стыдом. Так вот, лежим мы с ним в кровати, я еще не успела остыть, а ему звонит какая-то другая баба, и он назначает ей сви­дание. Представляешь? А я лежу рядом, голая!

– Надеюсь, он после этого долго провалялся в боль­нице? – поинтересовалась Ева.

Надин жалко улыбнулась:

– В том-то и беда, что меня хватило только на то, чтобы расплакаться. Я сидела в его постели и горько плакала – как маленькая.

– Мне очень жаль, Надин. Представляю, каково те­бе пришлось. Но это было шесть лет назад.

– Я виделась с ним в тот вечер, когда его убили.

– Вот черт!

– Он позвонил мне.

– Заткнись! Заткнись сию же секунду! И не говори мне больше ни слова. Срочно свяжись со своим адвока­том.

– Даллас! – Надин схватила Еву за руку. – Пожа­луйста! Я должна рассказать тебе все. А ты должна ска­зать мне, в какое дерьмо я вляпалась.

– Твою мать! – Ева подозвала официанта и все же заказала кофе. – Ладно, черт с тобой. Я не зачитала те­бе твои права. И не буду. Так что я не имею права использовать против тебя то, что ты мне рассказываешь.

– Он позвонил мне накануне, стал рассказывать, как часто думает обо мне, как вспоминает былые день­ки. Я уже собралась послать его куда подальше, но затем поняла, что мне хочется… получить обратно хотя бы немного себя. Оттуда, из прошлого. Я хотела лично на­драть ему задницу. И я согласилась встретиться с ним на следующий день в его отеле. Поэтому меня увидят на видеозаписях камер наблюдения.

– Обязательно увидят.

– В общем, я собрала себя в кулак и поехала. Наде­ла новое платье, сделала новую прическу… Он заказал в номер ленч. Представляешь, эта сволочь помнила, ка­кие блюда мы ели в день нашего первого свидания! Правда, может быть, он заказывает одно и то же на каж­дом первом свидании с очередной дурочкой?.. Но ниче­го, теперь он уже наверняка горит в аду!

Надин перевела дыхание.

– Он налил мне шампанское, мы разговаривали. Я знала его фильмы, я помнила каждый из них. Но ко­гда он погладил меня по щеке и одарил одним из своих томных взглядов, я выплеснула шампанское ему в мор­ду и высказала все, что я о нем думаю, – все, что я должна была сказать шесть лет назад. Вышел жуткий скандал: разбитый бокал, изощренные проклятия, по паре тумаков с обеих сторон…

– Он применил к тебе физическое воздействие?

– Мы оба применили. Я дала ему по морде, он мне ответил. Потом я пнула его в живот, очень удачно: он буквально согнулся пополам. Пока он пытался отды­шаться, я ушла – и чувствовала себя при этом пре­красно.

– Как ты думаешь, на видеозаписи камер наблюде­ния будет видно, что ты растрепана, возбуждена?

– Понятия не имею. – Надин снова потерла лоб пальцами. – Может, и будет – я тогда об этом не дума­ла. Но, как бы там ни было, я рада, что сходила на эту «встречу старых друзей». Рада, что все же постояла за себя. Но потом, Даллас, я совершила колоссальную ошибку.

Официант принес чашку кофе, Ева подвинула ее в сторону подруги, и Надин залпом проглотила гнусное пойло.

– Вчера вечером я отправилась в театр! Я хотела до­казать себе, что могу пойти туда, смотреть на него и при этом не испытывать никаких чувств. И я пошла. И действительно ничего не чувствовала. Это был час моего торжества: наконец-то я выкинула подонка из своей жизни, освободилась от него. Во время антракта я да­же – бог ты мой! – воспользовавшись своим журнали­стским удостоверением, пошла за кулисы, чтобы пого­ворить с ним.