– Мы берем то, что нам надо. Добавляем то, что нам нравится. Ты против этого?
Эрни взглянул на женщину-алтарь, на который взбирались мужчины. – Нет. – Именно этого он и жаждал: свободы, славы. – Но похоть лишь один из путей.
Лицо, скрытое маской, улыбнулось. – У тебя будут и другие. Но эта ночь специально для тебя.
– Но я хочу…
– Тебя отведут назад и ты будешь ждать нового вызова. Если хоть слово о том, что ты здесь видел и делал, проникнет за пределы этого круга, ты умрешь. И твоя семья умрет. – Он повернулся и пошел к голове алтаря.
Эрни отдали одежду и велели одеться. Сопровождаемый шедшими по бокам двумя мужчинами в балахонах, Эрни вернулся к грузовику. Он проехал затем примерно полмили, остановился, выключил зажигание и побежал назад.
«Он возьмет то, что ему хочется», – сказал он себе. Ритуал еще не закончился. Если он вступил в их круг, то имел право видеть все до конца.
Он стал одним из них.
Голова его раскалывалась, рот пересох. «Это от наркотика», – решил он. В следующий раз он постарается не пить, а только сделает вид. Ему нужно было ясное, а яе затуманенное сознание. Наркотики только для тупиц и трусов.
Хотя он несколько раз с испугом думал, что сбился с пути, он продолжал идти. Он был уверен, что узнал кое-кого этой ночью и намеревался распознать и остальных. Его лицо они видели. Он имел право видеть их лица. Он не допустит, чтобы здесь с ним снова обращались как с ребенком. Он станет полноправным участником и когда-нибудь будет стоять в центре круга, держа в руках голову жертвенного козла. Именно он будет призывать Силы Тьмы.
Он почувствовал запах дыма, смешанный с запахом козлиного мяса. Быстро перешел ручей, где много лет назад молодой Доппер встретил своего собственного дьявола. Из-за деревьев доносился низкий гул песнопений. Эрни замедлил шаг и, крадучись, двинулся вперед. Оттуда, с того самого места, где когда-то пряталась маленькая девочка, хотя он и не догадывался об этом, он стал наблюдать за продолжением церемонии.
Они не облачились в балахоны, продолжая стоять обнаженными. Женщина-алтарь лежала, сонливо-расслабленная, удовлетворенная, и ее кожа отливала серебром под лунным светом.
– Наша похоть насыщена. Наши тела чисты. Наши головы ясны. Наши тайные помысли выражены в движениях нашей плоти. Мы едины с нашим Повелителем.
– Ave, Сатана.
Жрец встал, расставив ноги, простирая руки к центру круга. Откинув назад голову, он выкрикнул заклинание. «Наверное, на латыни», – подумал Эрни, облизывая губы. Какой бы то ни был, этот язык звучал гораздо более страстно и мощно, чем английский.
– Вельзевул, приди и наполни меня Твоим гневом. Горе земле, так как ее преступление огромно. – Он повернулся к алтарю. Сара лениво приподнялся на локтях.
Она знала его, знала его аппетиты и тайны.
– Ты еще не использовал свое время, – сказала она и откинула назад взлохмаченные волосы. – Лучше приступай-ка сейчас. Ваши два часа скоро закончатся.
Он сильно ударил ее рукой по лицу. Ее голова ударилась о доску. – Не смей говорить.
Она пальцами стерла кровь, выступившую на губах. Глаза ее наполнились ненавистью, но она поняла, что, если ослушается, он ударит ее снова. Вместо этого она молча лежала и ждала. «Она отомстит», – думала она. – Бог свидетель, она отомстит. А за этот удар он заплатит гораздо больше, чем две сотни».
– Остерегайтесь блудницы, – произнес он. – Подобно Еве она соблазнит и предаст. Ее лоно несет нам радость. Но Закон стоит прежде сладострастия. Я толкователь Закона. Никто не избегнет его.
– Никто не избегнет.
– Жестоко наказание Закона. Никто не избегнет его.
– Никто не избегнет.
– Да падет проклятье на слабых. Та, кто выдает тайны, обречена. Таков Закон.
– Ave, Сатана.
Даже когда они окружили ее, Сара умудрилась приподняться. Ее руки и ноги были тут же прижаты к доске.
– Я ничего не рассказывала. Ничего. Я никогда… Второй удар заставил ее замолчать.
– Боги Ада требуют отмщения. – Они жаждут. Их мощные голоса разрывают тишину. – Повернувшись, он бросил что-то в яму, отчего огонь вспыхнул с новой силой.
А хоровое песнопение продолжалось, как аккомпанемент выкрикиваемым им словам.
– Я орудие уничтожения. Я посланник рока. Агония предателя насытит меня. Кровь ее утолит мою жажду.
– Умоляю. – В ужасе извиваясь, Сара смотрела на окружавших ее мужчин. Этого быть не могло. Она знала их всех, продавала им пиво и саму себя. – Я сделаю все, что вы хотите. Все, что угодно. Ради Бога.
– Нет бога, кроме Сатаны.
Когда ее руки и ноги были связаны, сборище отступило назад. Сидя в своем укрытии, Эрни обливался потом.
– Вот месть Повелителя.
Жрец взял в руки жертвенный нож, на котором еще не высохла кровь. Шагнул вперед.
Сара начала визжать.
Кричала она долго. Эрни стиснул уши, чтобы не слышать этого звука, но тот источался в воздухе подобно запаху. Даже с закрытыми глазами он видел, что с ней делали.
Это было не жертвоприношение. Не подношение божеству. А изувечивание.
Закрыв рот руками, он мчался вслепую сквозь лес, а ее крики преследовали его.
Но был еще один, кто не бежал. Был тот, кто присел на четвереньки как животное, и в глазах его блестело безумие. Этот наблюдал, ждал, с бьющимся сердцем, с пылом проклятого Богом существа.
Даже затихнув, крики продолжали отдаваться эхом в лесной тиши. И был тот, кто раскачивался взад и вперед, взад и вперед в непристойной пародии на половой акт, а слезы лились из глаз и содрогалось все тело. Как хорошо, как прекрасно было увидеть работу Повелителя.
Тот, кто наблюдал, жадно понюхал воздух, как волк, чующий кровь. Скоро поляна снова опустеет, но кровь останется. На время в лесу будут царить звериные запахи смерти, дыма и совокуплений. И скрюченная фигура исчезла в тени кустов. Темные божества скрыли от людских глаз эту маленькую поляну, несущую смерть и проклятья.
– Клер, детка, проснись. – Кэм привлек ее к себе и погладил по волосам. Она сильно дрожала. В растерянности он завозился, пытаясь укрыть ее простыней.
– Все в порядке. – Она задышала глубоко и протяжно. – Все в порядке. Это был просто сон.
– Это как будто моя привилегия. – Он повернул ее лицо к лунному свету и внимательно посмотрел. В нем не было ни кровинки. – Должно быть очень дурной сон.
– Да. – Дрожащими руками она провела по волосам.
– Не хочешь рассказать мне о нем? Как она могла рассказать? Как она вообще могла кому-нибудь рассказать? – Нет, нет, все в порядке.
– Похоже, тебе не помешал бы глоток бренди. – Он коснулся губами ее лба. – Жаль, что у меня нет.