Ева сделала себе кофе, но на этот раз кофе ей не помог. Она смертельно устала, и кофе не мог этого изменить. Ева подала заявку на арест финансовых документов Уильямса. При обвинении в использовании наркотиков ордер ей дадут. Запросто.
Она проверила свою голосовую почту. Надин Ферст звонила дважды: напоминала о начале шоу, просила надеть что-нибудь подходящее и спрашивала, есть ли реальные подвижки в деле Фостера.
– И пилит, и пилит, и пилит, – проворчала Ева. Интересно, почему Рорк не позвонил? Обычно это его обязанность – ее пилить.
Обиделся небось, что она не стала с ним завтракать этим утром. Ну и что? Не ей же звонил по личному телефону бывший любовник!
Только она села с мрачным и несчастным видом, как Пибоди просунула голову в дверь.
– Прибыл адвокат Уильямса. Угадай с трех раз, кто это.
Ева угадала с первого раза.
– Врешь небось.
– Ну, не знаю, вру я или нет. Я же еще ничего не сказала. Не сказала, что это…
– Оливер Страффо? По-моему, это и есть черный юмор.
Пибоди надула губы, увидев, что сенсация не удалась.
– В общем, он реально пришел, посоветовал своему клиенту не делать больше никаких заявлений, не отвечать ни на какие вопросы, не посоветовавшись с ним. Он побеседует с клиентом, а потом хочет побеседовать с нами.
– Гм. – Ева бросила взгляд на доску, где фотография Аллики Страффо была выставлена среди других на стрельбище Рида Уильямса. – Это может оказаться любопытным.
Кто что и о ком знает? Ей вспомнилась история Аллики и ее ребенка. Как ей узнать, кто что и о ком знает, не взорвав при этом бомбу прямо под носом у невиновных?
Может, Страффо имеет право знать, что его жена задирала юбку для такой мрази, как Рид Уильямс? Но не ее это дело – стучать мужу на его глупую жену. Если только это не может помочь в расследовании.
– Яйца, – пробормотала Пибоди, пока они шли в комнату для допроса.
– Чего? Ты что, проголодалась?
– Нет, я хочу сказать, что нам придется ступать по яйцам. То есть действовать очень осторожно, – пояснила Пибоди. – Есть такая поговорка.
– А я думала, есть поговорка «Без яиц яичницы не сделаешь».
– Нет, на самом деле поговорка звучит так: «Нельзя сделать омлет, не разбивши яиц». Но смысл у нее противоположный. А в нашем случае придется ходить по яйцам, не разбивая скорлупы.
– Дурацкая поговорка. Как это можно – ходить по яйцам, не разбив скорлупы? – спросила Ева. – И кому вообще нужна дурацкая скорлупа, если яйца все равно разбиты? Но смысл я уловила. Пошли.
Ева сразу увидела, что Уильямс вернул себе самоуверенный вид. Влиятельный адвокат способен творить чудеса с моральным духом подозреваемого, независимо от того, виновен он или нет. Страффо в безупречно классическом консервативном костюме сидел, сложив руки на столе. Он ничего не сказал, пока Ева не включила запись.
– Один из моих компаньонов уже готовит ходатайство по признанию полученного вами ордера недействительным, а проведенного обыска – незаконным.
– Вы его не получите.
Он сухо улыбнулся, но его серые глаза остались холодными, как сталь.
– Посмотрим. А пока скажу одно: ваши попытки обвинить моего клиента в убийстве Крейга Фостера просто нелепы. Сексуальные излишества – это не преступление и не дорога, ведущая к убийству.
– Секс и убийство ходят рука об руку, как попугаи-неразлучники, Страффо. Мы оба это знаем. Убитый знал об излишествах вашего клиента на территории школы во время занятий. А это, как вам хорошо известно, тоже незаконно.
– Это административный проступок.
– И веская причина для увольнения из учебного заведения. Я изучила прецеденты и знаю, что это также повод для аннулирования лицензии на преподавание в этом штате. Стремление обезопасить себя тоже частенько приводит к убийству.
– У вас нет дела против моего клиента, Даллас. Даже на косвенных уликах вы его не построите. Вы можете подозревать его в неблаговидном и неразумном поведении. Но у вас нет доказательств того, что мой клиент хоть раз ссорился с убитым. По правде говоря, я могу представить свидетельские показания их коллег – и я их обязательно представлю – о том, что они не только никогда не ссорились, нет, они были на дружеской ноге. Вы не можете связать моего клиента с орудием убийства, у вас нет свидетелей, видевших, как он входил в кабинет истории в тот день, потому что он туда не входил.
– Неизвестно, где он находился в тот период времени, когда убитого не было в кабинете истории, а поскольку это было во время уроков, он мог проскользнуть в кабинет незамеченным.
– В указанный период он был не один, и, если в этом возникнет необходимость, мы сообщим вам имя человека, который засвидетельствует, что он не входил в класс Крейга Фостера. Поскольку я еще не вступил в контакт с этим лицом и не договорился с ним, я, как и мой клиент, предпочитаю в данный момент не разглашать его имя. Однако мы оба уверены, что эта особа подтвердит алиби мистера Уильямса.
– У вас было полно возможностей войти и выйти из кабинета незамеченным, – сказала Ева Уильямсу. – И мотив у вас тоже был. Весьма веский.
– Я…
– Рид! – Стоило Страффо произнести его имя, как Уильямс замолчал. – Все, что у вас есть, лейтенант, это весьма сомнительный, с правовой точки зрения, обыск и конфискация. Вы не нашли ничего, что связало бы моего клиента с убийством.
– Ничего сомнительного в обыске и конфискации не было. Омерзительные привычки вашего клиента вынудили убитого пригрозить ему разоблачением. Он показал на допросе под запись, что убитый узнал о его привычках и обвинил его прямо в лицо.
– Они обсудили ситуацию, после чего дружеские отношения между ними были восстановлены. – Страффо закрыл лежавшую перед ним папку, в которую не заглянул ни разу за все время разговора. – Если это все, что у вас есть, я затребую немедленного освобождения моего клиента. А пока я требую, чтобы его перевели в зону ожидания.
– Ваша дочь ходит в эту школу, – напомнила Ева. – Ваша дочь нашла тело Фостера. Вы видели фотографии с места преступления? И вы будете защищать человека, подозреваемого в таком деянии?
Лицо Страффо еще больше посуровело, его голос стал еще холоднее:
– Я вообще не обязан доказывать, что каждый имеет право на защиту. Я знаю мистера Уильямса больше трех лет. Я верю, что он невиновен.
– Он держал запрещенные средства в ящике своего ночного столика. Он трахает всех, кого ни попадя, в школе, пока там находится ваша дочь.
– Это голословное утверждение.
– Черта с два это голословно! Вы хотели, чтобы такой человек учил вашего ребенка?
– Это неуместный разговор, лейтенант. Данный допрос окончен. – Страффо поднялся и закрыл портфель. – Я хочу, чтобы моего клиента перевели в зону ожидания, пока ходатайство не будет удовлетворено.