Ее лицо было мокрым от слез, глаза покраснели и вспухли. «Отличная работа, – сказала себе Ева. – Вот что значит ходить в драмкружок».
Кора первая заметила Еву, и слезы мгновенно навернулись ей на глаза.
– Лейтенант Даллас. Это… это хозяйка.
Но Ева смотрела только на Рэйлин. Девочка напряглась всем телом. «Не ожидала, что я сюда загляну?» – злорадно подумала Ева. Рэйлин еще крепче прижалась к Коре.
– Я не хочу с ней говорить. Я ни с кем не хочу говорить. Я хочу мою мамочку.
– Тихо, тихо, дорогая. Успокойся. Лейтенант только хочет помочь. Все хотят помочь.
Ева бросила взгляд на Миру и кивнула. Мира поняла и сделала шаг вперед.
– Рэйлин, я доктор Мира. Я понимаю, ты очень напугана и расстроена.
Рэйлин всхлипнула, подняла голову и взглянула на Миру.
– Вы доктор? Вы вылечите мою мамочку?
– Да, я доктор, и я знаю доктора, который сейчас помогает твоей маме. Она очень, очень хороший врач. – Мира присела на корточки. Она вся светилась пониманием и сочувствием.
«Отлично, – решила Ева. – Очень умно. Сделай вид, что ты со мной никак не связана. Ты просто доктор. Добрая, ласковая. С материнским подходцем». Сама Ева повернулась к ним спиной и заглянула в круглое окошко в двери палаты, пока Мира разговаривала с Рэйлин.
Внутри, насколько она могла судить, из Аллики выкачивали что-то и закачивали в нее что-то другое. Чудесные светлые волосы Луизы были скрыты под защитной шапочкой. Ее серо-голубые глаза смотрели сосредоточенно и напряженно.
Если у Аллики есть шанс, этот шанс ей даст Луиза.
За спиной у Евы звучал полный сочувствия и тихой уверенности голос Миры:
– Я знаю, ты будешь храброй девочкой, Рэйлин.
– Я постараюсь, но…
– Знаю, это очень трудно. Ты можешь рассказать мне, что случилось?
– Я не знаю. Моя мама… Мы должны были обедать в «Зверинце», а потом пойти в салон. Побыть вдвоем.
– Ну разве это не здорово?
– Нам так весело вдвоем с мамочкой. Но она позвонила, когда мы были в музее, и сказала, что не приедет и что мы должны вернуться домой. Она не сказала, почему. Но выглядела она усталой и вела себя странно.
– Странно?
– Она отпустила Кору, это же ее свободный день. А когда Кора ушла, мама заплакала.
– Не надо мне было уходить. Надо было остаться.
– Ты ни в чем не виновата, Кора. Мама сказала, что ей очень жаль и чтобы я на нее не сердилась. Но я на нее вовсе не сердилась! Она же не виновата, что она болеет! Она иногда болеет, ей надо отдыхать.
– Я понимаю.
– Она обняла меня крепко-крепко. Она всегда меня так обнимает, когда они с папой куда-нибудь уезжают, а я нет. Как будто прощалась. Она сказала, что я ее принцесса, лучшее, что у нее было в жизни, и что она меня любит.
У Рэйлин задрожали губы, она вытащила из сумки носовой платочек с монограммой, вышитой в уголке, и вытерла глаза.
– И еще она сказала, она знает, что я буду сильной и храброй, что бы ни случилось. – Глаза Рэйлин стрельнули в спину Еве и на миг задержались на ней. – Она велела помнить: что бы ни случилась, она меня любит больше всех. А потом она сказала, что я могу перекусить и поиграть в моей комнате и что я должна вести себя хорошо. А она должна уснуть. Я вела себя тихо-тихо. – Опять хлынули слезы. – Чтобы ее не разбудить.
Медсестра вышла из палаты, бросила взгляд на плачущую девочку, и ее лицо вспыхнуло сочувствием. Она увела Еву подальше, чтобы Рэйлин не слышала.
– Состояние все еще критическое. Если доктор Ди сумеет его стабилизировать, ее переведут в палату интенсивной терапии. Шансы невелики, но доктор Ди борется за ее жизнь.
– Ладно, спасибо. – Ева бросила взгляд через плечо медсестры. – А вот и муж!
Страффо бежал по коридору, и Ева буквально ощущала на расстоянии охвативший его страх. Рэйлин вскочила и бросилась ему на шею. Кора поднялась, рыдая и бормоча оправдания.
Ева не мешала им нежничать. Страффо обнимал дочь и что-то шептал ей на ухо. Потом он опустил ее на землю, отвел упавшие на лицо волосы. Она кивнула и снова села рядом с Корой, а Страффо подошел к дверям палаты и заглянул в окошко, как до него это делала Ева.
Ева подошла к нему.
– Что вам известно?
– Я знаю доктора, который над ней работает, – сказала ему Ева. – Она свое дело знает и без боя не сдается.
Он судорожно втянул в себя воздух и выдохнул:
– Спасибо.
– Она была в критическом состоянии. Как только ее стабилизируют, переведут в палату интенсивной терапии. У нее была передозировка снотворного.
– О боже, боже! – Он прижался лбом к стеклу.
– Какое у нее было настроение, когда вы уходили на работу этим утром?
– Она была расстроена. Мы оба были расстроены, как вы не понимаете? Но… нет, это может подождать. Ради всего святого, Даллас, там моя жена!
– Ну хорошо. Мне надо поговорить с Корой.
– Вот и прекрасно.
– Страффо? – Ева выждала. Наконец Оливер оторвал взгляд от окошка палаты и посмотрел на нее. – Я тоже борюсь за нее. За вас обоих. Поверьте мне.
Он кивнул. Слезы навернулись ему на глаза.
– Доктор Мира случайно была со мной, когда нам сообщили. Вы ее знаете, знаете, как много она умеет. Она может остаться с вашей дочерью. Она поговорит с Рэйлин, пока я опрашиваю Кору, а вы можете сосредоточиться на Аллике.
– Мира. – Он рассеянно оглянулся и увидел стоявшую в сторонке Миру. – Да, да, спасибо. Не хочу, чтобы Рэйлин оставалась одна. А мне нужно…
– Вам нужно быть с Алликой. Я поняла.
Ева подошла к Мире, беседующей с девочкой. Но обратилась она к Коре:
– Кора, мне нужно с вами поговорить. Доктор Мира посидит с Рэйлин.
– Я хочу быть с папой.
В эту игру могут играть двое, решила Ева и бросила на Рэйлин сочувственный взгляд.
– Да, я понимаю. Он здесь и никуда не уйдет. Постарайся успокоиться. Мне просто нужно поговорить с Корой о твоей матери.
– Это поможет мамочке?
– Надеюсь.
Рэйлин расправила плечи. Храбрый маленький солдатик.
– Со мной все будет в порядке.
– Конечно, с тобой все будет в порядке. Хочешь, мы с Корой принесем тебе чего-нибудь попить?
– Да, спасибо. Можно мне соку?
– Есть. Кора, давайте прогуляемся. – Ева успела заметить самодовольную улыбку на лице Рэйлин, прежде чем та отвернулась.