– Пибоди, мне надо отлучиться. Дело отчасти личное. Потом буду работать дома.
– Но… но… мне надо ехать на телевидение… вот уже прямо сейчас!
– Вот и поезжай. Только сперва скопируй новые данные и перебрось мне на домашний комп.
– Но… – Пибоди бегом бросилась за Евой. – Разве ты со мной не поедешь?
– Возьми себя в руки, Пибоди. – Ева поспешно схватила диски с файлами и засунула их в свою сумку. – Ты уже выступала в эфире.
– Но ведь не так! Даллас, ты должна поехать со мной. Я не могу ехать туда одна. Я…
– Господи, и за что мне эти муки? Возьми Макнаба. Передай старшему по званию, что я разрешила. – Ева натянула пальто. – И смотри не облажайся.
– Ты должна пожелать мне ни пуха ни пера! – плачущим голосом бросила Пибоди ей вслед.
– Вот попробуй только облажаться, я тебя так распотрошу, что пух и перья полетят.
– Даллас! – окликнул Еву мужской голос.
– Что? – рявкнула она, увидев Бакстера, и тут же вспомнила. – Извини, я спешу. Есть подвижки?
– Нет. А ты…
– Нет, у меня времени не было взглянуть на файл. Как только, так сразу, Бакстер. – У Евы заломило виски от головной боли, так бывало частенько, когда она была на взводе. – Пошли, парень, и если ты мне голову морочишь, узнаешь сам, почему меня называют самым зловредным копом в Нью-Йорке.
В гараже мальчишка критически оглядел ее машину и сокрушенно покачал головой. Он залез внутрь, поставил чемодан к себе на колени, внимательно изучил приборный щиток и устремил свои удивительные зеленые глаза на Еву.
– Эта тачка – полное дерьмо.
– У тебя есть получше?
– У меня нет тачки, но я-то уж знаю, когда тачка дерьмовая. Как же это так – у тебя и такая тачка?
– Я каждый день задаю себе этот вопрос. Имя есть?
– А у тебя?
У Евы возникло ощущение, что он ее просто испытывает.
– Лейтенант Даллас.
– Что это за имя такое – Лей-тенант? Лей куда? Во что?
– Это звание. Это мое звание.
– А у меня нет звания и тачки тоже нет.
– Но имя-то есть? Имя, парень, или наше приключение на этом закончится.
– Тико.
– Ладно, Тико, куда мы едем?
Он напустил на себя таинственности.
– Ну, может, прошвырнемся вокруг Таймс-сквер.
Ева вырулила из гаража и втиснулась в городской поток.
– Что в чемодане на этот раз?
– Кашемировые шарфы и шапки. А ты почему шапку не носишь? Если не носишь шапку, тепло уходит через голову.
– А ты почему не носишь?
– А я ее продал. Такой я дурак: если могу что-то продать, обязательно продам.
– Ну, если ты так любишь торговать, Тико, какого черта ты перся с этим чемоданом через весь город ко мне на работу, чтобы рассказать о сбросе?
– О каком сбросе? Я ничего не сбрасывал.
«Не такой уж, оказывается, ты многоопытный», – подумала Ева.
– О подозрительных делишках.
– А мне не нужны подозрительные делишки на моей территории. У меня бизнес. Если кто-то крадет кошельки и всякое такое дерьмо, значит, у людей нет денег на мои кашемировые шарфы и такие же шапки. А в скором времени, как потеплеет, я буду торговать стопроцентно шелковыми шарфами и галстуками.
Поскольку возразить тут было нечего, Ева кивнула.
– Ладно, почему бы не рассказать об этом одному из патрульных копов?
– А зачем мне патрульный коп, когда у меня прямой контакт с главной полицейской?
Непрошибаемая логика, решила Ева.
– У тебя есть жилье, Тико?
– Не беспокойся, есть у меня жилье. Может, тебе свернуть на Сорок четвертую и бросить тачку? Любой, кто хоть что-то соображает, увидит эту тачку и сразу поймет, что в ней коп.
И опять он все просек правильно. Ева, хоть и не без труда, проложила себе путь через центральную часть города. Может, парнишка был везучий, но ей каким-то чудом удалось найти парковочное место на гаражной стоянке второго уровня между Седьмой и Восьмой авеню.
– А у тебя есть оружие? – спросил мальчишка, когда они пешком начали пробираться сквозь толпу к Бродвею.
– Есть у меня оружие, само собой. А где это место? К западу или к востоку от Бродвея?
– К востоку. Моя территория – на западной стороне, от Сорок второй до Сорок седьмой. Но в основном я тусуюсь в районе Сорок четвертой. А это место – между Сорок третьей и Сорок четвертой. Давай поднажми, он уже скоро придет.
– Вот как мы поступим, – сказала Ева. – Ты пойдешь вперед, расположишься на своем обычном месте. Я подойду, посмотрю твой товар. Увидишь этого парня – укажешь мне на него, только пальцем не тыкай, ты понял? А уж дальше я сама этим займусь.
Его глаза возбужденно загорелись.
– Как будто я тайный агент.
– Точно подмечено. Топай.
И он потопал своими крепкими короткими ногами, таща за собой большой чемодан, бьющий его по боку. Ева вытащила рацию и вызвала патрульных. Когда она завернула за угол на Бродвей, Тико уже раскрыл чемодан, превратив его в стол на треноге. Ева даже не удивилась, увидев, что у него уже есть покупатели.
Веселье на Бродвее не прекращалось никогда. Мигающие огни, экраны, уходящие в небо, рекламные щиты… Стайки подростков сновали по тротуарам на скейтбордах и роликовых коньках или топали в модных сапогах на трехдюймовых гелевых подошвах. Лотошники на своих углах бойко торговали сосисками в тесте, коржиками, крендельками, кебабами, пакетиками жареной картошки и овощей, соками и разными безалкогольными напитками.
Туристы завороженно глазели на все это буйство цвета, на проплывающие в небе рекламные дирижабли, на торговые ряды и бойко торгующие секс-шопы. С таким же успехом, думала Ева, эти туристы могли бы носить на голове неоновую рекламу с мигающей стрелкой, указывающей на их карманы: «Лезь сюда».
Она приблизилась к столу Тико, и он заговорщически зашевелил бровями.
– Стопроцентный кашемир. Шарфы и шапки. Только сегодня особая цена для вас, если купите комплект.
– И что в ней такого особенного?
Мальчик ухмыльнулся.
– Комплект за сотню. В другой день уплатите сто двадцать пять колов. В магазинах раз в пять дороже. Возьмите вот этот, в полосочку… Вот он идет. – Тико понизил голос до шепота, словно его слова могли пробиться сквозь шумовую стену и быть услышаны на другой стороне улицы. – Красная хозяйственная сумка. Видишь его…