— Док, вам помочь? — заглянула в дверь Максин.
— Все готово. Давай собирать поголовье.
— Они такие милые. — В темных глазах Максин блеснули озорные искорки. — Я думала, что вы возьмете одного себе.
— Начав однажды, уже не остановишься, — ответил Уэйд.
— Хотелось бы мне взять щеночка, но боюсь, что не смогу уделить ему достаточно времени. — Максин, помимо того, что работала у Уэйда, училась на втором курсе колледжа. — А, кроме того, папа меня просто убьет, если я заведу третью собаку, — тяжело вздохнула она.
Уэйд только улыбнулся. Отец Максин обожал свою дочь.
— Я отнесу малышей, док Уэйд. — И Максин взяла корзину с щенятами. — А что сказать миссис Бетрам о Сэди?
— Она может забрать ее ближе к вечеру. Примерно в четыре. Да, и попроси ее никому не отдавать последнего щенка. Я кое-кого имею в виду.
— Хорошо. Можно мне потом уйти на ленч? Я бы успела в библиотеку — позаниматься часок.
— Иди. — Уэйд подошел к раковине и стал тщательно, щеткой, мыть руки.
— Спасибо.
Жаль будет, когда она уйдет совсем, а это, как он думал, произойдет сразу же, лишь только получит аттестат. Нелегко найти другую помощницу, такую же компетентную, исполнительную и умеющую обращаться с животными, которая к тому же печатает на машинке, утешает безумствующих владельцев животных и отвечает на телефонные звонки.
Но пока об этом рано было думать. Уэйд собирался проверить, как чувствует себя Сэди, но в это время через черный ход вошла Фэйф.
— Доктор Муни! Вы-то мне и нужны.
— Ну, меня всегда легко найти в это время дня.
— А я здесь мимоходом. Он вскинул бровь:
— И вырядилась поэтому в такое платье!
— О! — Она коснулась ярко-красного, как мак, платья на тонких бретельках и с пышной юбкой из легкой ткани. — Нравится? Меня сегодня тянет на красное.
Фэйф откинула волосы назад, и на него пахнуло духами. Подойдя, она положила руки ему на грудь, потом на плечи.
— Догадайся, что у меня под платьем?
«И так каждый раз, — подумал Уэйд. — Стоит ей только щелкнуть пальчиками, и я уже встаю на задние лапки».
— Может, ты намекнешь? — подыграл он.
— Но ведь ты такой умный. С ученой степенью.
Фэйф взяла его руку и провела ею по своему бедру.
— Господи, — кровь бешено застучала у него в висках, — ты ходишь по городу почти нагишом?
— И только мы с тобой об этом знаем.
Она потянулась к Уэйду и захватила ртом его нижнюю губу.
— И что мы предпримем на этот счет?
— Пойдем наверх.
— Слишком далеко. Я хочу тебя здесь и сейчас.
Собака спала спокойно, дыхание было ровное. В комнате пахло псиной и антисептикой. Старое кресло, в котором он провел столько часов, наблюдая за своими пациентами, было все в шерсти бесчисленных собак и кошек.
— Надо запереть дверь.
— Нет, оставь так.
Она расстегнула пуговицу у него на джинсах и опустила «молнию». Потом обняла Уэйда, глядя, как затуманиваются его шоколадные глаза, и впилась в его губы поцелуем.
Кровь у него забурлила. Когда они сходились вот так, внезапно, между ними все было дико и грубо, первобытно.
Он вздернул вверх юбку и обхватил ее бедра. Она закинула ногу ему на поясницу и застонала.
Яростные толчки тела о тело, хриплое дыхание, и вот она вскрикнула. С Уэйдом у нее все кончалось быстро, но затем это начиналось снова, уже не так бурно, желание нарастало медленно, постепенно, и она отдавалась снова и снова, удовлетворяя свою страсть.
Все это время звонил телефон. А может быть, это звенит у него в ушах? Временами он мог думать о Фэйф здраво и тогда удивлялся, почему они до сих пор не пожрали друг друга без остатка.
Она, прерывисто дыша и постанывая, с закрытыми глазами, твердила его имя, и он остался с ней до конца.
— Уэйд… — прошептала Фэйф. — Как я чудесно себя чувствую. Точно меня позолотили внутри и снаружи.
И она открыла глаза.
— А ты как?
Он знал, что она рассчитывает услышать, поэтому подавил желание зарыться лицом в ее волосы и пробормотать слова, которым она не поверит. Слова, которые для нее ничего не значили, когда он был еще достаточно глуп, чтобы их говорить. Поэтому Уэйд сказал:
— Да, это было аппетитнее, чем гамбургер, который я собирался съесть за ленчем.
Она рассмеялась и обхватила его руками за шею — жест столь же дружеский, сколько интимный.
— Но у меня есть кусочки, которые ты еще не отведал. Так что, если…
— Уэйд! Милый, ты наверху? — раздался женский голос.
— Господи! Это моя мать.
— Ну что ж, это… забавно.
Она фыркнула, и Уэйд молниеносно зажал ей рот ладонью.
— Тише! Только этого мне не хватало.
Фэйф что-то промычала в его ладонь, трясясь от смеха.
— Но это не смешно, — прошипел Уэйд, однако ему тоже вдруг захотелось расхохотаться. Он слышал шаги матери, которая певуче выкликала его имя, как в детстве, когда звала сына ужинать.
— Пожалуйста, помолчи, — прошептал он Фэйф, — и оставайся здесь. Никуда не уходи, и чтобы ни звука.
Он медленно отстранился.
— Уэйд, ты прелесть, — сказала Фэйф, когда он подошел к двери, и с деланым испугом зажала рот пальцами, когда он резко обернулся.
— Ни звука! — строго повторил он.
— Хорошо, но, может быть, ты спрячешь это самое…
Он взглянул вниз, выругался, привел себя в порядок и застегнул «молнию».
— Мама? — стрельнув в Фэйф предупреждающим взглядом, он вышел и плотно затворил за собой дверь.
Перепрыгивая через несколько ступенек, он сбежал вниз, благодарный судьбе за то, что мать вышла поискать его во двор.
— А, вот где ты, сынок. А я уже хотела оставить тебе записочку.
Голос у нее был нежный, как мяуканье котенка, но воля железная. В последний год учебы в средней школе она была избрана «Королевой бала», а потом воцарилась как «Королева графства». Ее лицо, розовое и конфетно-красивое, сослужило ей хорошую службу в прошлом, служило и сейчас, потому что она с религиозным рвением, не из тщеславия, а из чувства долга, стремилась сохранить его в лучшем виде. Ее муж был важной фигурой в городе, и его жена должна быть его достойна. Бутс нравилось все красивое. В том числе и она сама.
При виде Уэйда она распахнула объятия, словно не видела его не два дня, а два года. Когда сын наклонился к ней, она расцеловала его в обе щеки и быстро отпрянула.