— Это братья-близнецы, — показал на них Баширов. — Говорят, что близнецы умеют удивительно тонко чувствовать друг друга. Поэтому они будут постоянно находиться рядом с тобой, чтобы ты не мог понять, когда дежурит первый, а когда второй. И учти, Меликов, другого шанса ты не получишь.
— Я уже это понял.
— Нет, не понял, — жестко отрезал полковник. — Давайте, ребята, — неожиданно обратился он к близнецам.
Если бы руки у Меликова были не скованы наручниками, он бы попытался что-нибудь предпринять. Но даже если бы у него оказались свободными обе руки, он бы не справился с этими братьями, когда те неожиданно ловко и быстро опрокинули его на пол и понесли в спальную комнату. Мирза еще не понял, что произошло, когда его положили на кровать и один из братьев, быстро нацепив наручники на его ноги, прикрепил их к кровати. Сначала левую ногу, а затем правую.
— Спокойнее, — посоветовал вошедший следом Баширов. — я хотел тебе представить твоих новых охранников. Николай и Севастьян Изотовы. Можешь называть их по именам, если научишься различать. К сожалению, ты еще нужен нам некоторое время, поэтому я не могу разрезать тебя на кусочки, как это сделал ты с рукой Голубева. Покойный был хорошим сотрудником, но глупым человеком. Поэтому тебе удалось так легко убрать его. Он ведь даже не предполагал, насколько ты опасен. Но я уже узнал, на что именно ты способен. Согласись, вчера мне повезло. Хотя и тебе немного повезло. Но больше рассчитывать на везение я не имею права. Думаю, ты правильно понимаешь мои мотивы.
— Что ты собираешься делать? — усмехнулся Меликов, хотя губы у него предательски задрожали. — Хочешь отрезать мне кисть? Око за око, зуб за зуб?
— Зачем? Нам еще понадобятся твои руки для расчетов. Вполне достаточно, если мы отрежем тебе ноги.
— Что?! — не поверил Мирза.
Он дернулся изо всех сил, но наручники, сковывающие ноги, держали его плотно. Один из братьев закинул его руки в наручниках наверх и связал таким образом, чтобы Меликов не мог двигать и руками.
— Что вы хотите делать? — забеспокоился пленник. — Насчет ног я оценил твою шутку. Или ты собираешься устроить мне ампутацию?
— Конечно, нет, — полковник наклонился к нему. — Я ведь тебя предупреждал, чтобы ты даже не думал о побеге, — сказал он даже с некоторым сожалением. А ты вчера устроил мне такую неприятную историю. Испортил наши «дружеские отношения». И Голубеву твой поступок очень не понравился.
— Он тебе это сказал? — блеснул глазами Меликов.
— Продолжаешь шутить? — кивнул Баширов. — Ну что же, это твое дело. Можешь продолжать острить и дальше. Врач приехал? — спросил он, обращаясь к одному из братьев.
— Да, — кивнул тот.
— Значит, можем приступать, — спокойно заметил полковник. — Давай сначала укол.
Один из братьев принес чемоданчик и достал оттуда шприц с уже набранной жидкостью Меликов вздрогнул. Посмотрев на шприц, он глухо спросил:
— Что вы затеваете, полковник?
— Ты снова перешел на «вы»? — злорадно спросил Баширов.
— Я имел в виду всех вас, — сказал Меликов. — Я уже понял, что ошибся. И сожалею о смерти Голубева.
— Это ты расскажешь ему, когда вы встретитесь, — в свою очередь пошутил полковник. — Давай, — разрешил он одному из братьев, — только сначала укол в правую ногу, а потом в левую.
Пленник почувствовал, как в правую ногу чуть выше колена входит игла. Второй укол был сделан в левую ногу. Через некоторое время ноги начали терять чувствительность.
— Дальше, — приказал Баширов.
Из чемоданчика один из мучителей достал небольшой молоток и приспособление, очевидно, предназначенное для того, чтобы закрепить ногу в специальном футляре. Правую ногу подняли и положили так, чтобы она оказалась зажатой в этом футляре. Один из братьев поднял молоток.
— Нет! — крикнул Меликов, наконец понявший, что именно они хотят сделать.
Молоток опустился точно на кость. Раздался хруст сломанной кости. Боль была сильная, несмотря на укол. Меликов застонал от боли и бешенства.
— Вторую ногу, — спокойно приказал полковник.
— Не надо! — вырвалось у Меликова. — Не нужно! Я все понял… Нет… Не нужно!
Левую ногу тоже поместили в футляр. И молоток снова опустился, дробя кость левой ноги.
— Нет! — снова закричал Меликов, добавляя отборные ругательства на нескольких языках.
Он закрыл глаза, на лбу появились капельки пота. Но самое страшное уже произошло. Ему сломали обе ноги.
— Вызывайте врача, — скомандовал полковник, и когда один из братьев вышел из комнату, он обратился к пленнику.
— Как видишь, я сдержал свое слово. Я ведь предупреждал чтобы ты не пытался бежать. Но ты меня не послушался. Теперь будешь сидеть в инвалидной коляске. Ноги тебе не нужны, а голова и руки будут всегда при тебе.
— Сукин сын, — простонал Мирза, — я тебя убью.
— Не получится. — спокойно ответил Баширов, — в отличие от Голубева я знаю логику твоих поступков. И не стану уклоняться от двери, рискуя получить заточкой в сердце.
— Уйди, — попросил пленник, — убирайся отсюда.
В комнату вошел врач. Он смотрел на постель, не понимая, что здесь происходит.
— Снимите наручники с ног, — распорядился Баширов, — а вы, доктор, наложите ему гипс на обе ноги.
— Что случилось? — все еще ничего не понимая, спросил врач.
— Он пытался покончить с собой, — объяснил полковник, — но мы его вовремя спасли. Не задавайте лишних вопросов, доктор, лучше наложите ему гипс на обе ноги.
Врач был из их поликлиники, военный офицер, поэтому Баширов мог разговаривать с ним в подобном тоне.
— Конечно, — сконфуженно ответил он. — я все сделаю.
— Можете его усыпить, — предложил Баширов, — не обязательно, чтобы он все видел. Так ему будет легче.
— Я до тебя доберусь. — стонал раненый.
— Укол! Быстрее! — приказал полковник, повысив голос.
Первый укол сразу не усыпил Меликова. Он еще что-то бормотал, но второй, сделанный следом, заставил его окончательно умолкнуть и заснуть.
— Делайте свое дело, — приказал Баширов.
Он вышел во двор. Растерянные охранники смотрели на него. Они видели, как вчера полковник уехал вместе с пленником и Голубевым. А вернулись они вдвоем. Никто не решался спросить, что же произошло, но все понимали, что случилось нечто страшное. Полковник достал пачку сигарет, вытащил одну, щелкнул зажигалкой. Потом, подняв правую руку, взглянул на нее. Пальцы не дрожали, они были как застывшие железные палочки. Полковник курил молча, глядя куда-то вдаль.