В тот день Ариэль была одета в обрезанные синие джинсы и блузку с длинными рукавами, поскольку сентябрьская прохлада уже не слишком подходила для принятия солнечных ванн. Она вошла в волны прибоя, которые разбивались о ее лодыжки, но стояла не как обычно, вперив неподвижный, как у зомби, взгляд в туманную дымку на горизонте. Подняв руки над головой, Ариэль плавно покачивала ими из стороны в сторону, словно танцуя на одном месте.
— Ей нравится залив, — сказал Нед.
Говорить Кот не могла, она только смотрела во все глаза.
— Она любит жизнь, — добавил Нед.
Кот, задыхаясь от охвативших ее чувств, тихо молилась, чтобы он не ошибся.
Ариэль танцевала недолго. Когда через десять минут она вернулась к своему полотенцу, ее взгляд был отсутствующим, как и всегда.
В декабре — через двадцать месяцев после того, как они бежали из дома Вехса, — Ариэль исполнилось восемнадцать. Она уже не была девочкой, а превратилась в очаровательную молодую девушку, однако по ночам, во сне, она часто звала мать, отца или брата, и голос ее, услышать который можно было только в эти моменты, звучал потерянно и жалобно.
А в рождественское утро среди сложенных под елкой подарков для Неда, Джеми и Ариэль, Кот с удивление обнаружила небольшой сверточек и для себя. В том, как тщательно он был упакован в бумагу, чувствовался скорее энтузиазм ребенка, чем умение взрослого человека, а ее имя на бирке в форме следа Снежного человека было написано неровными печатными буквами. В свертке оказалась небольшая шкатулочка, и когда Кот открыла ее, то обнаружила внутри голоску голубой бумаги, на которой было проставлено всего три слова. Судя по всему, автору записки было нелегко подобрать их, да и написать — тоже.
Мне хочется жить.
Чувствуя, как бешено стучит сердце и как прилип к гортани непослушный язык, Кот взяла обе руки Ариэль в свои. Некоторое время она не знала, что сказать, но даже если бы знала, то вряд ли сумела бы выговорить хоть слово.
Наконец она, запинаясь, произнесла:
— Это… это лучший подарок в моей жизни, родная. Ничего лучшего и придумать нельзя. Я… мне очень хотелось, чтобы ты попробовала…
Еле сдерживая слезы, она снова перечитала эти три слова.
Мне хочется жить…
— Ты просто не знаешь, как вернуться назад? — просила Кот.
Ариэль сидела неподвижно. Потом она моргнула, и ее пальцы сжали запястья Кот.
— Выход есть, — уверила ее Кот. Ариэль сжала руки Кот еще сильнее.
— Надежда. Это слово можно сложить из букв твоего имени. Надежда есть всегда, малышка. Всегда. Дорога назад существует, но еще никому не удавалось отыскать ее и пройти по ней в одиночку. Мы будем искать этот путь вместе. Ты должна только верить, что не все потеряно.
Ариэль по-прежнему не смотрела ей в глаза, но ее пальцы не выпускали рук Кот.
— Сейчас я хочу рассказать тебе одну историю… Историю о роще мамонтовых деревьев — о том, что я увидела там одной страшной ночью, и что я увидела потом, когда мне понадобилась помощь. Может быть, для тебя — и для других людей тоже — это будет немногое значить, но для меня в этом заключены смысл и значение целого мира, даже если я не понимаю его до конца…
Мне хочется жить.
Обратный путь из Дикого Леса занял несколько лет и дался Ариэль не легко. Бывали периоды, когда она не делала никаких видимых успехов или даже возвращалась на несколько шагов назад, и Кот была близка к отчаянию.
И все же настал тот день, когда они вместе с Недом и Джеми отправились в заповедник мамонтовых деревьев.
Они прошли в торжественном полумраке сквозь заросли папоротников и рододендронов, растущих в тени могучих деревьев, и Ариэль сказала:
— Покажи мне где.
Кот подвела ее за руку к тому месту.
— Здесь.
Как же Кот боялась в ту ночь, когда рисковала всем, ради девочки, которую никогда не видела. И сильнее всего ее пугал не Вехс, а то новое, что она обнаружила в себе. Бескорыстная, не рассуждающая любовь. Теперь-то она поняла, что ее нечего было бояться. Ради бескорыстной любви…