– Я видела, как он исчез, – согласилась Джулия. – Но я не уверена, что он телепортировался.
– Не растворился же он в воздухе. Он ведь куда-то перенесся, правда?
– В общем.., да.
– Ну вот. Когда человек усилием воли мгновенно переносится в другое место.., что же это такое, как не телепортация?
– Но как это происходит? Бобби снова пожал плечами.
– Сейчас это неважно. Для начала давай просто исходить из того, что он телепортировался.
– Предположительно, – вставил Хэл.
– Ладно. Итак, предположим, Фрэнк умеет телепортироваться.
Поскольку собственные ночные похождения оставались для Фрэнка загадкой, он с тем же успехом мог предположить, что железо легче воздуха, а значит, ничего не стоит клепать воздушные шары из стали. Однако спорить с Бобби он не стал.
– Тогда понятно, что произошло с одеждой, – продолжал Бобби.
– И что с ней произошло? – спросил Фрэнк.
– Об одежде чуть позже. Давай все по порядку. Начнем с того, что при телепортации твое тело, по всей видимости, рассыпается на атомы, которые через миг снова собираются воедино – уже в другом месте. То же самое происходит и с одеждой, и со всяким предметом, который ты в этот момент держишь в руке, вроде перекладины от кровати.
– В фильме “Муха” есть такой аппарат для телепортации, – вспомнил Хэл.
– Вот-вот, – подхватил Бобби, все больше и больше увлекаясь. Он отставил чашку, сполз на самый край кушетки и принялся оживленно размахивать руками. – Вроде того. Только Фрэнку для телепортации не нужна никакая фантастическая машина. Ему достаточно мысленного усилия. Представит себя где-нибудь в другом месте – и тут же рассыпается на атомы. Вжик – и вот он уже там, цел-целехонек. Сознанию, понятное дело, при этом никакого ущерба: какая же еще сила способна переместить атомы тела? Кроме того, как пастушья собака не дает стаду разбрестись, так и он следит, чтобы атомы не разлетались во все стороны, а в конце путешествия собирает их в прежней последовательности.
Судя по нечеловеческой усталости, Фрэнку и впрямь пришлось совершать мудреные и изнурительные действия, о которых рассказывал Бобби, но он нашел в себе силы не согласиться.
– Не верится мне что-то... Ну откуда бы у меня взялась такая сноровка? В школе этому не учат. В университете Лос-Анджелеса курс по телепортации не читают. Значит, что же – инстинкт? Допустим, я как-то сам собой научился превращаться в поток атомов, переноситься, куда мне надо, и там восстанавливаться в прежнем виде... Но покажите мне такого гения, который мог бы уследить за миллиардами крохотных частиц, а потом собрать их точь-в-точь как прежде. Такая задача по плечу разве что сотне, да нет – тысяче гениев, а я-то вроде и вовсе не гений. Дурак не дурак, но и не умнее других.
– Вот ты сам себе и ответил. Тут никакие сверхъестественные умственные способности и не требуются: телепортация совершается не совсем с помощью разума. Но инстинкт здесь тоже ни при чем. Просто.., просто эта способность заложена у тебя в генах. Вот как зрение, слух, обоняние. К примеру, все, что ты видишь вокруг, состоит из миллиардов точек разного цвета, степени освещенности и фактуры. Но твой глаз сам по себе собирает миллиарды этих сигналов в единую картину. Ты же не отдаешь ему мысленный приказ. Просто видишь – и все. Это получается автоматически. Понимаешь теперь, что я подразумевал под волшебством? Зрение и есть такое волшебство. А для телепортации тебе, наверно, достаточно привести в действие пусковой механизм – скажем, пожелать перенестись в другое место, – а дальше все происходит автоматически. Сознание тут участвует не больше, чем в случае со зрением: там оно просто-напросто усваивает информацию, которую получает глаз.
Фрэнк нахмурился и пожелал перенестись в комнату для посетителей. Но, открыв глаза, обнаружил, что по-прежнему сидит в кабинете.
– Не получилось. Выходит, не так это просто. Не по зубам мне телепортация.
– Как же так, Бобби, – встрепенулся Хэл. – Ты что же, хочешь сказать, что мы все наделены этой способностью, но только Фрэнк сообразил, как ею распорядиться?
– Нет-нет. Наверно, у Фрэнка генетический код не такой, как у всех. Или дело в каких-то его дефектах.
Все задумались. Воцарилась тишина.
Тучи постепенно расходились; из-под них, как из-под облупившейся краски, проступала синева. С каждой минутой просветов становилось все больше. Но на душе у Фрэнка было все так же ненастно.
Наконец Хэл Яматака махнул рукой в сторону журнального столика, на котором лежала одежда Фрэнка.
– Что же в таком случае произошло с одеждой? Бобби взял синий свитер и расправил, чтобы все могли полюбоваться пятном цвета хаки на спине.
– Значит, так. Допустим, сознание, само того не ведая, не дает молекулам разлетаться при телепортации и затем безошибочно восстанавливает прежнее тело. И не только тело – всякую вещь, которую Фрэнку вздумается прихватить с собой. Одежду, например.
– Или пакеты с деньгами, – подсказала Джулия.
– А перекладину зачем утащил? – допытывался Хэл. – На что она ему сдалась?
– Сейчас ты уже ничего не помнишь, – обратился Бобби к Фрэнку, – но когда телепортировался туда-сюда, ты прекрасно отдавал себе отчет в том, что происходит. Пытался остановиться, даже просил Хэла тебя удержать. И вот, чтобы тебя опять не унесло, ты и вцепился в перекладину. Только о ней и думал. Поэтому ее и унесло вместе с тобой. А что касается путаницы с одеждой... Вероятно, поначалу ты сосредоточивался на том, чтобы при восстановлении не произошло никаких сбоев, – малейшая ошибка могла стоить тебе жизни.
Но мало-помалу ты выдохся, и тут уж не до таких мелочей, как одежда.
– Сколько я себя помню, – заметил Фрэнк, – а я себя помню только с прошлой недели, – такого со мной еще не случалось. Хотя, по-моему, ночи не проходит без этих.., путешествий. Одежде-то все было нипочем, а я раз от разу все слабею, изматываюсь, раскисаю...
Объяснять дальше не понадобилось: по встревоженным взглядам и лицам собеседников было ясно, что они и так все поняли. Если Фрэнк действительно телепортируется и эта нелегкая процедура отнимает у него столько сил, что и отдых не впрок, то не сегодня-завтра при восстановлении одежды или какого-нибудь захваченного с собой предмета он может дать промашку. Но это еще полбеды, гораздо страшнее, если ему не удастся с прежним тщанием восстановить собственное тело. И, вернувшись как-нибудь из очередного ночного путешествия, он обнаружит, что в тыльную сторону руки вживлены клочки свитера, кожа с руки бледной заплатой приросла к ботинку, а недостающий кусок кожи с ботинка темнеет на языке. Не говоря уже о том, что инородные волокна могут попасть в ткань мозга...
И вот люди, которых Фрэнк считал своими надежными защитниками, смотрят на него с тревогой и жалостью. Сердце у него упало. Страх, по-акульи круживший около своей жертвы, вырвался из глубины сознания и набросился на Фрэнка. Он закрыл глаза и тут же пожалел: в воображении возникло его собственное лицо после неудачного восстановления. Восемь или десять зубов торчат из правой глазницы, ниже из щеки выпучился безвекий глаз, нос превратился в уродливый хрящеватый нарост сбоку. Чудовище раскрыло рот – наверно, хотело закричать; во рту вместо языка шевелился ошметок руки с двумя пальцами.